руководит ими, он приказал бы уничтожить такого врага при первой же возможности. Оберег Сварога раскалился, приводя подавленного Константина в чувство, и вовремя, на него со всех сторон неслись твари и люди. Пуля угодила в левую руку, но зачарование выдержало, правда, на пару секунд ощущения были не из приятных. Стрелял тот самый старший приказчик. Он выскочил со спины из-за фургона. Второго выстрела ему сделать не дали. Как ни странно, Сава, который очень вовремя пришел в себя, выкатившись из-под машины, выстрелил из своего «Императора». Обе пули сбили приказчика на землю, вот только курточка у него была зачарованной, противник начал подниматься, но тут Воронцов всадил в него предпоследнюю пулю из «Кары». Последняя досталась какой-то искаженной кошке, вроде рыси, бросившейся на беззащитную спину Савы.
Тут снова ожил пулемет на фургоне охотников, а из распахнутой двери выскочила Даяна, и с ходу прострелила башку еще одному упырю, тому самому здоровяку, возглавлявшему дорожную стражу. А ведь зараженный почти успел. Еще немного, и засандалил бы из карабина Сил Годович в спину Воронцову.
Константин, воспользовавшись передышкой, переломил револьвер, выбивая гильзы и загоняя в барабан полный скорозарядник. Правда, из-за левой руки, которая слушалась плохо. Проделал он это куда медленней. Едва успел, на поле боя появился новый персонаж, такого он не видел, но читал в записках Авии. Человеческий силуэт, укрытый тьмой, правая длинная трехпалая рука с мощными когтями, левая с внушительной косой, вместо кисти, лысый, с белесой тонкой шкурой, которой, впрочем, нипочем обычные пули, вытянутая вперед безглазая голова, вместо носа только две дырки, пасть, полная острых зубов. Длинный хвост, скатанный в боевое кольцо. Его ударом жнец, а это был именно он, мог развалить человека надвое. Что и произошло. Он буквально возник из тьмы прямо за спиной Савы, тот даже дернуться не успел, как хвост хлестнул по его спине, разваливая парня от плача до пояса. Мертвый наемник еще заваливался вперед, а жнец, развернувшись, выстрелил своим длинным хвостом по очухавшемуся Дрозду. Спас того Беляш, перехвативший своей лапой окаянный отросток, да и наемник не оплошал, успел откатиться в сторону. Правда, приземлившись на перебитую руку, он вскрикнул и отрубился.
Что-то в панике закричала Юлия, но Константину было некогда слушать вопли боярышни, он вспомнил про свои новые умения. Первым на поле боя появился теневой фантом, и все отличие от Воронцова заключалось в том, что призрачная фигура была безоружна, оружием ему служили пальцы-когти, Фредди Крюгер удавился бы от зависти. Повинуясь мысленной команде, тень ринулась вперед и нанесла удар. Вот только результат оказался плачевный, вернее, он отсутствовал. Когти фантома скользнули по кажущейся такой тонкой шкуре, не причинив жнецу никакого вреда.
За спиной раздался выстрел. Воронцов видел, как пуля угодила точно в голову твари, но результат оказался идентичным с атакой фантома. Сзади вскрикнула Даяна, но оборачиваться и смотреть, что с командиршей охотников, Константину было некогда, пулемет из кузова «Тура» охотников разразился длинной очередью, выстрелов на двадцать, и тут же смолк. Кончился ли диск или стрелка убили, боярину было плевать, самому бы выжить. Часть пуль снова прошлась по его машине, часть угодила в спину жнеца, а одна рванула многострадальную левую руку. И на этот раз зачарованный сюртук не справился. Рука повисла плетью. Адская боль прострелила все тело. А тут еще и твари со всех сторон полезли, будто ему жнеца мало. Стрелять из «Кары» одной рукой неудобно, самовзвода у него нет, а взвести курок без левой проблематично. Константин спустил курок и попал в правую лапищу жнеца. Вот только тьма встретила светящуюся пулю в полете, хлопнуло не хило, свет ударил по глазам Воронцова, на мгновение ослепив его. Жнецу повезло больше, глаза у него отсутствовали. Хотя боярину показалось, что тот покачнулся от близкой вспышки. Он бросил револьверный карабин под машину, одновременно с этим активируя свой последний козырь — укрытие в тени. Мгновение, и он ушел в тень. Тьма исчезла, мир стал черно-белым с какой-то страной зернистостью, но видимость улучшилась. Трупы на дороге — караванщики вперемешку с противником. Бегущие к нему твари. Трое проклятых. Искаженные звери, которых оказалось больше десятка. Горбун, упыри, как свежие, так и не очень, лишившиеся одежды, отрастившие когти и покрытые чем-то вроде корки, наверняка очень крепкой. И это только те, что перед ним. А еще он увидел черного ведуна, тот стоял метрах в тридцати на крыше ближайшего длинномера, в его посох бьет тьма откуда-то из Астры и уже от него расходится во все стороны. Хорошо, что вокруг тьма, а Константин бы не смог передвигаться умение то еще не выучено. Он вытянул правой рукой нож, пора было проверить, насколько у жнеца прочная шкура. А события неслись вскачь, и Воронцов за ними не успевал.
Жнец оставил в покое отключившегося Дрозда. Его левая лапища-коса перечеркнула силуэт фантома, и тот растаял дымным облаком. Беляш чудом сумел увернуться от удара трехпалой лапищей и вынужден был рвать дистанцию, выпустив хвост твари, который жнец стремительно скатал обратно в боевое кольцо. Прислужник ударил ошеломлением. Новое умение подкачало, враг только покачнулся. Все решали секунды. Пять метров Константин преодолел одним рывком, нож из Беловодья сиял серебром. Жнец вертел башкой, ища, куда делась основная цель. Все же теперь задача у тварей была одна — убить отмеченного Сварогом.
Да уж, ветка развития тени окупила себя с лихвой, все потраченные на это сферы, вся боль, которую ему пришлось пережить при прокачке, все это того стоило. Три минуты быть укрытым от глаз врага в бою — очень много. Если бы не висела над Воронцовым неминуемая война, если бы он был менее щепетильным в вопросах чести, из него вышел бы приличный наемный убийца. Братина за подобное умение удавилась бы. Но нет, все досталось ему.
Константин поднырнул под лапу с косой и с разворота с силой всадил клинок туда, где у человека должно быть сердце. Но даже этот уникальный клинок пробил шкуру с твари с огромным трудом, и тьма не спасла. Жнец вздрогнул, выпрямился, серебряный огонь перекинулся на тварь. Но та еще жила. Воронцов вырвал нож, рукоять его обожгла ладонь, но сейчас некогда было думать о боли. Тело твари оказалось очень плотным, словно он бил не в мясо, а в деревяшку, причем отлично высушенную солнцем. Жнец резко развернулся, нанося удар вслепую. Константин не знал, сможет ли тварь зацепить его в тени, и на всякий случай присел, и когда
