Короче говоря, за себя Василий нисколечко не боялся. А вот за девушку? За девушку – да. Потому и ускорил шаг, стремясь поскорее оказаться в доме, где, как он надеялся, убедится, что с Сонькой все в порядке. А уж там – по обстоятельствам. Добавил бы «не впервой», да ведь соврет, в плен его еще ни разу не брали, несмотря на солидный боевой стаж. Там не брали, в родном прошлом, а вот в будущем…
– Стой, – скомандовал конвоир возле невысокого, в три ступени, крыльца. Дождавшись, пока дверь распахнется, качнул короткостриженой головой:
– Валяй внутрь, там уж заждались.
Краснов послушно поднялся и переступил порог, за которым его ждал еще один мрачный и поистине амбалоподобный тип, тоже с автоматом на плече, правда, на сей раз обычным, без глушителя. За спиной захлопнулась, негромко щелкнув замком, массивная дверь. Повинуясь кивку охранника, миновал короткий коридор с ведущей наверх лестницей, оказавшись в тускло освещенном, но достаточно большом помещении, занимавшем добрую часть первого этажа. Конвоир подвел его к невысокому диванчику и, опустив на плечо руку, коротким толчком заставил сесть на скрипнувшее сиденье. И ушел, так и не произнеся ни слова. Оставшись в одиночестве, лейтенант торопливо огляделся. Где же Соня?
– Гадаешь, где подружка? – неожиданно раздавшийся за спиной голос заставил вздрогнуть, и лейтенант торопливо обернулся.
– Да не крути головой, я здесь, – из полутьмы вышагнул немолодой, далеко за сорок, мужчина. Джинсы, светлая рубаха навыпуск, в расстегнутом на несколько пуговиц вороте которой видна достаточно толстая золотая цепочка. Остановившись в двух метрах перед диваном – и захочешь, ногой не достанешь, – несколько мгновений глядел на Василия. Затем, усмехнувшись, продолжил: – Она здесь, не переживай. И с ней ровным счетом ничего не случилось, по крайней мере пока, – последнее слово собеседник заметно интонировал.
По-русски незнакомец говорил абсолютно правильно, без малейшего акцента, и Василий даже слегка расстроился: ну, не тянул он на вражеского диверсанта, никак не тянул. Хотя, конечно, это только в кинофильмах агенты противника попадаются на незнании языка, а в жизни все не так. Да и вообще, скорее всего этот мужик – просто приспешник из местных, наверняка завербованный. Попался на чем-то незаконном, вот теперь и отрабатывает. Эх, «пятьдесят восьмая» по тебе плачет, дядя. Причем горькими слезами. А еще лучше – без суда и следствия, по закону военного времени…
– Готов поспорить, пытаешься понять, кто я такой? Вот тут разочарую, пожалуй: этого тебе знать вовсе не обязательно. Скажем так – меня просто очень настоятельно попросили пригласить тебя в гости. Вообще-то речь шла только о тебе одном, но уж коль так карта выпала, так даже лучше, верно? Ты же не захочешь, чтобы твоей подружке стало очень больно?
Краснов зло засопел, бессильно сжимая за спиной скованные браслетами кулаки. Вот же сука! Тварь! Бабой прикрылся, чистый эсэсман! Видал он подобное, когда эти нелюди живым щитом прикрывались. Ну, то есть баб да детишек впереди себя пускали, чтоб наши, значит, стрелять не могли. Ничего, когда освободится, он этой суке глаз на жопу-то натянет. А еще лучше – граненую трехлинеечную «иголку» использовать, больно знатно эта штуковина в задницу заходит, по самую трубку! Видал разок, как бойцы предателя одного казнили. Не шибко приятная процедура, да. Как поглядел, так весь обед в траву и стравил, хоть и воевал уж не первый год.
– Вот и я об этом, – собеседник подтянул стул, оседлав его. Но дистанцию все равно сокращать не стал. Вытащил из кармана пачку сигарет, закурил, с явным удовольствием выдохнув дым. – Пока не предлагаю, но, если будешь паинькой, угощу.
Что означает «быть паинькой», Василий не понял, но на всякий случай смолчал.
– Короче, так, чисто для сведения: понятия не имею, кто ты такой. Как говорят в дурацких амерских кинобоевиках, «ничего личного». Но меня попросили помочь очень большие люди, отказать которым я не мог. Они очень просили, понимаешь, парень? И я им должен. Сильно должен. Не знаю, что ты с ними не поделил, но если мне пришлось положить из-за этого местных чекистов, значит, оно того стоило, сам должен понимать. Завтра тебя заберут вместе с твоей красючкой, и я вздохну спокойно. Потому что терпеть не могу, когда Карася играют втемную. Хотя бабки на кону нормальные, можно банковать. Может, поделишься, в чем прикол?
Начавший понемногу хоть что-то понимать, Краснов как можно равнодушнее пожал плечами: мол, откуда мне знать? А про себя подумал – вот тебе и диверсанты! Похоже, обыкновенные бандиты, которых наняли для его захвата. Потому и госбезовцев так легко положили: блатные, что возьмешь! У них свои законы, пока по Сети шарился, успел одну картину посмотреть, как раз про Одессу, кстати. Там про первые послевоенные годы показывали, как бандиты развернулись – и как их наши энкавэдэшники в итоге прищучили. «Ликвидация» фильма та называлась, жать, только не досмотрел. В аккурат на предпоследней серии все и произошло… ну, Сонька, в смысле, в гости нагрянула с приглашением на море сходить.
Но вот те самые помянутые им «большие люди» как раз и могут оказаться резидентами вражеской разведки. Гм, а ведь этот местный пахан – или кто он тут? – не прочь узнать правду. А что, если ему все рассказать? Вдруг да и поймет, в какую некрасивую историю влип? О преступном мире Василий имел самые поверхностные знания, но хорошо помнил слова политрука о том, что блатные крайне отрицательно относились к политическим преступникам и всяким разным вражеским шпионам. Это ж, как ни крути, совсем другая статья, верный «вышак», суть – высшая мера социальной защиты… хотя откуда ему знать, какой у них тут Уголовный кодекс? Или все ж рискнуть? Типа хуже не будет? Как там он себя обозвал, Карась, вроде? Конечно, полковник подобного самоуправства категорически не одобрил бы, но уж такие игры пошли, что приходится рисковать, действуя по обстоятельствам. Да и вообще, этому бандюку все одно долго не жить. Либо завалят те, на кого он работает, либо чекисты навечно рот заткнут, чтоб лишнего не сболтнул. Так что ему по-любому недолго этим секретом владеть…
– Э-э… короче, так. Мне все равно, поверите вы мне или нет, но я скажу. Только сразу предупреждаю: когда все узнаете, обратной дороги уже не будет. Вам ведь недаром никаких подробностей не рассказывали.
– Ты базлай давай, я уж сам решу, что будет, а чего не будет!
– Хорошо, тогда слушайте: в результате совершенно секретного эксперимента…
После давешнего разговора с полковником Гемановым Василий ухитрился уложиться всего в семь минут. Опыт – великая сила, угу. Особенно, когда рассказываешь только самое главное, не заморачиваясь на подробностях. Особенно, когда делаешь это не в первый раз. Особенно, когда перед тобой всего лишь бандит, пусть и имеющий в преступных кругах определенный вес. Особенно, когда твой рассказ должен послужить для спасения жизни, если и не его, то хотя бы девушки…
