– Ты базлай давай, я уж сам решу, что будет, а чего не будет!
– Хорошо, тогда слушайте: в результате совершенно секретного эксперимента…
После давешнего разговора с полковником Гемановым Василий ухитрился уложиться всего в семь минут. Опыт – великая сила, угу. Особенно, когда рассказываешь только самое главное, не заморачиваясь на подробностях. Особенно, когда делаешь это не в первый раз. Особенно, когда перед тобой всего лишь бандит, пусть и имеющий в преступных кругах определенный вес. Особенно, когда твой рассказ должен послужить для спасения жизни, если и не его, то хотя бы девушки…
Закончив, Василий откинулся на спинку дивана, хоть скованные руки особой расслабленности не способствовали:
– Так что, угостите куревом? По-моему, заслужил.
Собеседник вскочил на ноги, яростно отпихнув в сторону стул:
– Если туфту прогнал, сучонок, на ремни порежу!
– Неа, не туфту. Все правда, – Краснов неожиданно понял, что выстрел наугад достиг цели, и приободрился. – Понимаете теперь? Сами ж сказали, что вас втемную сыграли, – и, неожиданно ощутив прилив некой уверенности, жестко докончил, перейдя на «ты»: – Убьют тебя, Карась. Не жилец ты. Как ни крути, самый что ни на есть опасный свидетель.
– Заткнись, – рявкнул тот, кидаясь к двери. – Вилок, где ты там?
– Тут я, Виктор Семеныч, – в комнате нарисовался давешний неразговорчивый охранник. – Чего?
– За этим следи. Если рыпнется, выруби на хер, смотри только, товарный вид не попорть, он еще пригодится. Мне позвонить нужно, – мужик вытащил из кармана мобильный телефон.
– Курево обещали, – набрался наглости Краснов.
– Прикури и дай ему, – коротко распорядился тот, дернув головой. – Все, меня не дергай, – и торопливо покинул комнату.
Пожав плечами, охранник, поддернув на плече ремень автомата, вытащил из пачки сигарету и, прикурив, сунул Василию в рот. Стоял он при этом вполне грамотно, сбоку, прикрываясь от вероятной атаки невысоким подлокотником дивана.
Курить без помощи рук оказалось весьма неудобно, но танкист справился, больше из принципа, а не оттого, что так уж сильно хотелось подымить. Все так же молча забрав окурок, охранник уселся на стул в углу, положив на колени оружие.
Устроившись поудобнее и прикрыв глаза, лейтенант задумался. Итак, как из всего этого выпутываться, спасая и себя, и Соньку? Карась, как бы Краснов ни относился к блатным, мужик явно не глупый, иначе б ни за что на свете не занял свой «пост». И выводы из рассказа сделал быстрые и правильные, прекрасно понимая, что таких свидетелей в живых не оставляют, особенно если в игре замешана вражеская разведка (ну, а кто ж еще?). Вот только как просчитать его дальнейшие действия? Что он станет делать сейчас? Постарается избавиться от свидетелей, то бишь от них с Соней? А вот и нет, как раз наоборот: они, в случае чего, его единственный козырь и шанс уцелеть! Пока противник не получит их, Карася и пальцем не тронут. Так что он будет их всеми силами защищать. И торговаться с заказчиками похищения, добиваясь от них гарантий собственной безопасности. Ну, да, насчет живого щита – это он правильно подумал: они с девушкой для бандита этот самый щит и есть. Как там его бугай с автоматом обозвал, Виктором Семеновичем, вроде? Правда, есть и другой вариант: узнавший правду пахан может затеять и свою игру. Например, попытаться скрыться, разумеется, опять же прихватив их с собой.
В принципе оба варианта Краснову подходят: главное, он заставил бандитов зашевелиться, изменить первоначальные планы и начать делать непродуманные, заранее не подготовленные действия. Именно поэтому он и решил рискнуть, рассказав Карасю правду. Если и удастся сбежать, то только сейчас – когда их передадут вражеской разведке, сделать подобное окажется не в пример сложнее. Да и в том случае, если бандит решит оставить их при себе, тоже. Но кое о чем он все-таки не знает – в рассказе Василий, разумеется, умолчал о том, что вместе с телом Захарова ему передались и боевые навыки бывшего десантника. Так что главное сейчас – освободиться от наручников, дальше пойдет проще… по крайней мере хотелось бы в это верить. Но нападать стоит не раньше, чем их вместе с девушкой куда-то поведут. Или, как минимум, тогда, когда Соня окажется рядом с ним…
Вот только есть во всем этом одно небольшое, но крайне неприятное «но»: девушка, по большому счету, ни самому Карасю, ни его заказчикам вовсе не нужна. Он ведь сам и сказал, что захватить планировали только его, Краснова. И это наводит на определенные мысли. Не слишком оптимистичные, скажем так, мысли. Хреново… вернее, категорически недопустимо. Ладно, разберемся.
Внезапно распахнувшаяся дверь едва не сорвалась с косяка: вернулся Виктор Семенович.
– Так, Вилок, тащи нашего гостя к тачке. Планы изменились, валим отсюда в темпе вальса. И приглядывай, он у нас опасный, может взбрыкнуть.
– Виктор Семенович, – танкист на всякий случай напрягся. – Без Сони никуда не пойду. – И пояснил, делано-расслабленно раскинувшись на диване: – Вы ж в курсе, из какого я времени, сам ведь и рассказал? Там у нас все строго было, не то, что у вас. Так что не приведете девушку – хрена лысого я с вами пойду. А я ведь вам живым нужен, верно?
Несколько секунд Карась молчал, переваривая сказанное, затем хмыкнул:
– Ну, в принципе, да, понимаю. Вообще-то у меня у самого дед на той войне погиб, точнее, без вести пропал. В сорок втором.
«А вот теперь внимание, – мысленно скомандовал сам себе Краснов. – На жалость давит, гад. Может, и вправду, а возможно, и на понт берет. Знаю я этих блатных, мать родную продадут, лишь бы на кичман не залететь. Хотя насчет деда, может, и не врет. По возрасту как раз подходит. У бандюков ведь тоже предки имелись, и вовсе не обязательно из той же среды».
– Короче, так, приведите девушку. И руки б спереди сковать, совсем занемели. Я ж не эсэсовец пленный, а свой. Тогда и свалим отсюда, – откуда в лексиконе взялось это самое «свалим», танкист и понятия не имел. Видать, снова память Захарова помогла. Но вышло, похоже, в тему.
– А не круто берешь, сопляк? – с протяжной «блатной» интонацией осведомился тот.
– Нормально беру. Я тебя от смерти спас. Так что должок за тобой – вытащить нас отсюда. Иначе все рядком ляжем.
– Ладно, уломал. Вилок, держи ключики, перекуй разговорчивого. Только «трещотку» мне отдай, я присмотрю.
«Облом, – мелькнуло в голове Краснова. – Опытный дядька. Ладно, погодим пока. Автомат – аргумент серьезный, грудью на ствол не попрешь, дураков нет».
В очередной раз равнодушно пожав плечами, охранник передал Карасю автомат и рывком поднял танкиста на ноги. Силен, зараза! Справиться с таким бугаем, когда срок придет, будет явно непросто… Повозившись за спиной, расковал левую кисть и, сжав стальными пальцами запястье, перевел ее вперед. Не отпуская, мрачно кивнул головой, и танкист послушно протянул ему другую руку.
