– Ну и что? – нетерпеливо спросил новый хозяин Альдегьюборга.
– Он едва живой, – отвечал Асбьерн, тяжело дыша, – ничего не говорит… странный какой-то…
– Где нашли?
– Сидит в погребе, наши парни сунулись туда проверить, а он там…
– Так веди его сюда! – приказал ярл.
– Атли, так я же говорю, он едва живой…
Ярл посмотрел на скальда:
– Ну? Что ты там еще напророчил?
– Можно я пойду с вами, – попросил Вемунд, игнорируя вопрос ярла. И не дожидаясь ответа, встал.
– Веди, – кивнул Атли хевдингу.
Асбьерн провел их мимо двух длинных домов, за которыми виднелась двухскатная крыша, плотно вросшая в землю. Двери погреба были раскрыты, у входа стояли трое воинов и пытались зажечь факел.
– Здесь, – указывая на дверь, уточнил хёвдинг, – здесь он и сидит.
Им пришлось немного подождать, пока дружинники справятся с факелом. Наконец им это удалось и хёвдинг, взяв зажженный факел, первым вошел внутрь. За ним последовали Атли и скальд.
– Осторожно тут, – предупредил Асбьерн.
Крутая, узкая и ветхая от времени лестница вела вниз, в темное чрево погреба. Рубленные из бревен стены погреба были мокрыми, а свет факела выдергивал из мрака попадающиеся по дороге зеленые сгустки плесени.
Спустившись на земляной пол погреба, хёвдинг поднял факел выше, чтобы осмотреться. Пространство помещения не превышало три на три метра, вдоль стен виднелись пустые полки, многие из которых давно прогнили и обвалились. Воздух был влажным и наполненным запахом гниения дерева, и еще… резким запахом мочи и кала. Под ногами скальда что-то хрустнуло. Викинги мгновенно обернулись. Факел осветил Сказителя и он, убрав ноги, обнаружил, что раздавил в темноте глиняную миску.
– Где он? – спросил Атли, и тут же чертыхнулся: – Ну и вонь. Мы что, в Хель[65] спустились?
– Да вот же он, – ответил хёвдинг, отступая в дальний угол погреба. Он наклонил факел, и ярл узрел человека. Тот сидел с низко опущенной головой, поджав под себя ноги и плотно вжавшись в угол. Человек был грязен, от него несло потом и мочой. Его худое изможденное тело прикрывали рваная шерстяная рубаха и штаны, цвет которых угадать было невозможно. Длинные рыжие волосы полностью закрывали лицо узника, он был бос, а на пальцах ног виднелись следы укусов – явно крысиных. Человек, казалось, не дышал и не подавал никаких признаков жизни.
– Трель?[66] – предположил ярл.
– Не знаю, – пожав плечами, ответил Асбьерн.
– Это не трель, – уверенно произнес скальд, протискиваясь вперед. Он присел на корточки напротив человека, осторожно откинул с его лица грязные спутанные волосы. Открышееся лицо было ужасно – в синяках и кровоподтеках.
– Скорее пленник, – уточнил Сказитель после беглого осмотра.
Веки пленника едва заметно дрогнули. Вемунд взял его руку, нащупал пульс.
– Река его жизни еще течет, – тихо изрек скальд, – но ему нужна помощь, и срочно…
– Ты что же, старик, решил, что я буду возиться с поганым трелем? – резко оборвал его ярл.
Атли в презрении даже отступил на шаг назад и вляпался во что-то мягкое.
– Посвети! – рявкнул он.
Хёвдинг наклонил факел.
– Сожри его Ермунганд,[67] – выругался ярл, – понасрал тут говна! О-о-о боги!
– Хорошая примета, – не оборачиваясь, проронил скальд, – быть тебе богатым, ярл.
Атли пару раз провел испачканным ботинком по полу, пытаясь очистить обувь:
– Да иди ты, старик… со своими предсказаниями. Пошли отсюда, Асбьерн…
– Ты говорил с ним? – вмешался скальд, обращаясь к хёвдингу.
– Да, – ответил тот, – я спросил, кто он такой, но он молчит.
Вемунд наклонился ближе к пленнику и спросил сам:
– Хват хейтир ту?[68]
Человек застонал, дернулся, но не ответил. Скальд повторил вопрос – пленник молчал.
– Можешь возиться с этим трелем, старик, если хочешь, – сказал Атли, – он мне не нужен.
Вемунд успел ощупать руки и ноги пленника.
– Целы, – пробормотал он себе под нос, – все целы…
– Пойдем, Асбьерн, – повторил свой приказ ярл и первым направился к лестнице. Хёвдинг двинулся следом. Скальд поднялся, выпрямился:
– Он не трель, ярл, – бросил им в спину Вемунд, – он воин!
– Был воином, – ответил Атли, не оборачиваясь и вступая на первую ступеньку.
– Ты сегодня убил многих, ярл, но одного ты упустил…
Ярл данов замер. Он порывисто обернулся и, оттолкнув хёвдинга, подлетел к скальду. Атли схватил Сказителя за грудки и хорошенько встряхнул:
– Ты надоел мне, старик, – проревел он, – надоел со своими предсказаниями! Я велел тебе сложить сагу о нашей славной победе, а не забивать мне голову никому не нужным трелем. Ты меня понял, старик?!
Для пущей убедительности ярл тряхнул старика еще разок, так, что затрещала рубаха скальда, тряхнул и отпустил. Вемунд одной рукой провел по щеке, утирая брызги ярости ярла со своего лица.
– Ты упустил сегодня одного воина, – не страшась, продолжил Сказитель, – этот воин твой враг, ярл. И он вернется.
– Клянусь своим мечом, ты сошел с ума, старик! – Атли наигранно хохотнул. – У меня было много врагов, но они уже давно в Валгалле, а за мной Один еще не присылал своих Валькирий.[69] Так что ты возомнил, старик, что я убоюсь еще одного врага?!
– В нем еще течет жизнь, – скальд указал на пленника, – и если ты позволишь мне излечить его, то он приведет тебя к твоему врагу, которого ты упустил сегодня.
– Ха! Хорошая шутка, старик! – Атли еще раз усмехнулся.
И тут пленник громко застонал, дернулся, его ноги, до того сжатые в коленях, выпрямились. Он попытался открыть глаза, казалось, что ему трудно выйти из дремоты. Его веки, наконец, приоткрылись и часто заморгали – свет факела мешал ему. Когда он полностью открыл глаза, его туманный, безразличный ко всему взгляд упал на ярла.
– Дайте пить, – устало выдавил из себя пленник.
Его не поняли. Ярл вопросительно посмотрел на скальда:
– На каком языке он говорит?
Вемунд опустился на корточки, склонился к пленнику.
– Я не знаю, – искренне ответил скальд, не оборачиваясь.
– Дайте пить, – повторил узник.
– Усай ду?[70]
– Воды, – едва слышно сказал пленник по-скандинавски.
– Ах, ему воды захотелось, – усмехнулся Атли, – ага, а потом пожрать попросит.
Тем временем скальд извлек из своей котомки кожаную флягу, открыл ее и поднес к губам незнакомца.
– Пей, – сказал Вемунд, наклоняя флягу и вливая воду по капле в рот варяга.
Тот сначала осторожно проглотил несколько капель, а затем, распробовав вкус прохладной влаги, припал к сосуду и жадно выхлебал ее содержимое почти до самого конца.
