— Вы чего опаздываете? Дрезина старая, заводится через раз, по второму кругу уже глохнет.
— Это не ко мне, приятель, — Николай криво ухмыльнулся, мотнул головой куда-то вверх. — Этот ленивый Фарук опять опоздал, парились в кузове почти полчаса, пока дожидались.
— Ладно, садитесь в таратайку.
Начальник поста кивнул одному из своих подчиненных, и тот перекинул в верхнее положение рычаг электромотора, тянущего створ тоннельных ворот в сторону. Дверь медленно поползла влево, но Журавлев не спешил садиться. Он обернулся к охраннику:
— Эй, приятель! Мои парни эту штуку назад отгонять не будут, у меня инструкция. Где машинист этой тачанки?
— Не заводись, коллега, — начальник поста уже расслабился, видимо, он до конца проверял незнакомых охранников на вшивость. — Брось ее в тупичке на конце ветки, сюда эту колымагу уже гнать не придется. Как смену отстоите, на ней же и вернетесь.
— Ладно, но как-то это неправильно…
Николай не стал больше приставать к словоохотливому дядьке. Диверсы погрузились на небольшую платформу, Павликян тронул кнопку стартера, дрезина, медленно набирая скорость, втянулась в освещенный тусклыми лампами тоннель, ведущий к камере с артефактом. Дверь за ними со скрежетом закрылась, и свет ламп стал еще более тусклым, тени в набегающем пространстве тоннеля понеслись навстречу, в глазах зарябило. Наконец, через какое-то время, в цепи ламп впереди мелькнуло черное пятно — один фонарь не горел, это был условный знак. Командор повернул реостат, и дрезина сбавила ход, вписываясь в плавный поворот тоннеля. Винниченко спрыгнул с платформы и исчез в темноте, настало его время показать класс.
Задача ликвидатора была профильной: убрать троих сопровождающих, которые прибудут на грузовике, чтобы транспортировать артефакт в аэропорт Каира, где контейнер перегрузят в специально зафрахтованный самолет и отправят в Германию; судя по данным связника, это будет база американских ВВС Рамштайн. Внедренному в штат охраны агенту удалось открыть сервисный тоннель, ведущий на поверхность, через него-то Винниченко и должен был пройти к шахте, по которой контейнер поднимут наверх и погрузят в машину. Агент подстроил поломку подъемника и ушел. Журавлев искренне надеялся, что этот смелый парень действительно ушел чисто, без шума. Глянув на часы и отметив время, Николай напряженно всматривался в темноту тоннеля со вновь ожившими огнями ламп на правой стороне. Дрезина набрала прежнюю скорость. Вскоре показался тупик с высоким перроном, за которым виднелась стена с высеченными в ней арочными воротами, испещренными клинописью, не похожей на египетских птиц и зверей — местную разновидность письменности. Проем был перекрыт навесной железной дверью: очевидно, вход в камеру был замурован и «археологи» взорвали кладку, как только поняли, что смогут попасть внутрь только таким способом. Дрезина остановилась, и Николай с Командором сошли на перрон.
— Эй, вы чего так долго? — Навстречу диверсантам шел высокий молодой негр, держа в левой руке М-16А2 стволом вниз, а в правой — портативную радиостанцию. — И почему вас только двое?
Задавая эти вопросы, негр отступил на два шага и начал поднимать оружие. Его лицо выражало настороженность, глаза прищурились, в движениях наметилась напряженность. Журавлев скорчил кислую гримасу и поднял автомат за ремень, держа его перед собой.
— Бумажник он потерял, вот и спрыгнул, щас явится. Расслабься, приятель! Я — старший смены, развод пройдет как положено, будь проще.
— Ты че лепишь? — проговорил охранник уже не так уверенно, как секунду назад. — Какой бумажник?!
— Ну, — Николай сделал виноватое лицо и снова поморщился, как бы выдавая не слишком приятный секрет, — фотку сына он нам все показывал, достал совсем. Видишь ли, сын у него после двух девчонок родился неделю назад. Жена фотку прислала, он ее в бумажнике держал да нам показывал. Тут снова полез в карман, дрезина дернулась, бумажник-то и выскользнул из рук. Ну и полез искать, я ему свой фонарь отдал. Че, заявишь теперь, или договоримся?
Журавлев знал, что снижение скорости зафиксируют и дадут знать на пост. Легенда строилась на парадоксальности, нетипичности истории и нелепой внешности Винниченко, производившего впечатление рассеянного, невнимательного человека. А это было немаловажно, поскольку словесные портреты сменщиков передавались по инстанциям. Негр осмотрел прибывших и не обнаружил среди них ярко выраженного «растяпу», что тоже сыграло в пользу легенды о пропаже бумажника. Пользуясь набором несложного вербального воздействия, с подкупающей улыбкой на лице, Николай полез в дорожную сумку, извлек из нее бутылку дорогого виски и протянул «флакон» бдительному охраннику. Глаза негра загорелись: он почти выхватил бутыль из рук Журавлева.
— Ладно, — опустив оружие, совсем смягчившись, сказал охранник. — Скоро и так сворачиваемся. Вам и стоять-то всего часов шесть… Будем считать, что я ничего не видел.
Майор кивнул Павликяну: мол, все обошлось, и прошел в открывшуюся створку ворот. Миновав короткий коридор, тоже испещренный клинописью от пола до потолка, диверсанты оказались в круглой комнате, заставленной ящиками. Николай тотчас заметил железный ящик, стоящий отдельно от остальных, деревянных. Двое напарников чернокожего балагура не отступили от протокола, думая, что третий из сменщиков остался у входа, и передали карту-ключ от верхнего створа грузового подъемника, откуда должна была подойти платформа для упакованных в ящики древностей. Подхватив свои баулы, похожие как две капли воды на сумки прибывших «сменщиков», охранники направились к выходу. Когда дрезина с тремя людьми скрылась за поворотом, майор вернулся в камеру. Там Эдик уже вскрыл контейнер и, глянув на командира, показал кулак с отогнутым вверх большим пальцем — в контейнере действительно находился искомый артефакт. Николай заглянул в ящик: тусклый свет не давал возможности четко рассмотреть предмет, но майор успел разглядеть обычный кусок полированного серого камня цилиндрической формы, длиной около метра. Артефакт был покрыт клинописными иероглифами, разделенными на три равных кольца, опоясывающих его поверхность. Не теряя времени, подрывник уже химичил над внутренностями ящика, а через три минуты осторожно закрыл крышку и осторожно защелкнул замки.
Вдруг желтый свет ламп на стенах сменился на красный, глухо завыла сирена. Диверсанты переглянулись. Журавлев кивнул Командору на выход, вставил ключ-карту в прорезь небольшого щитка на западной стене и повернул переключатель. Согласно протоколу, все двери могли быть заблокированы, на этот случай Павликян имел при себе несколько направленных зарядов, способных вскрыть грузовой люк, но был шанс, что этого не потребуется. Створки дрогнули, и металлический диск люка распался на две одинаковые части, убираясь в стены. От входа глухо чмокнули две короткие очереди, послышалась приглушенная расстоянием отборная ругань на английском. Видимо, кто-то уже пытался проверить, в безопасности ли груз. Патронов хватит только на полчаса хорошего боя, и если Иван не управится до того, как их тут потравят газом либо задавят числом, — придется умирать. Сверху заскрежетало. Журавлев поднял взгляд на потолок, и на душе у него стало совсем паршиво: створки грузового люка замерли, разойдясь едва на треть, а потом стали конвульсивно дергаться, то сходясь, то расходясь. Впрочем, вскоре приоритет был восстановлен, и створки захлопнулись. Видимо, в системе возник сбой, а его ключ-карта какое-то время не давала закрыть двери окончательно.
