Он оторвал от листа и протянул Лесовому «антрекот».
Даже эти питательные плоды они называли почти одинаково.
Когда «партизаны» насытились и разбрелись по импровизированным лежанкам, Никитин сходил в угол, где были сложены припасы, и принес оттуда несколько высушенных листьев, на этот раз не круглых, а маленьких и продолговатых. Ловко скрутил из них что-то вроде толстой сигары, достал из кармана два камня, высек ими искру, от которой затлела разлохмаченная обугленная тряпка, прикурил и с наслаждением затянулся. Лесовой терпеть не мог табачного дыма, но от сигары Никитина в воздухе распространился приятный аромат, лишь отдаленно напоминавший ненавистный запах и не вызвавший неприятных ощущений.
— Хочешь? — спросил он Николая.
— Спасибо, не курю.
— Тогда рассказывай, что с тобой случилось? Как тебя сюда занесло? Когда?
— Да я и сам ничего не понимаю!
Лесовой решил не открывать тезке правду, пока сам не определится в расстановке здешних сил и лично не убедится, кому можно доверять, а кому нельзя. Выложил легенду, придуманную вместе с доктором для таких случаев:
— Стою возле машины на заправке в Сусумане, вдруг перед глазами что-то сверкнуло, будто по кумполу кто-то стукнул. Я и отключился. Сколько без сознания был, не знаю. Думаю, недолго. А когда пришел в себя, вокруг эта пустыня и звезды на небе незнакомые. Пошел, куда глаза глядят. Когда проголодался, рискнул один шарик съесть, что на листьях растут, сразу легче стало. Потом, слава богу, вас встретил.
Он посмотрел на Никитина и заметил в его глазах искорку сомнения. Впрочем, она быстро погасла, и Николай решил, что ему показалось.
— Смотри-ка! — покачал головой Никитин. — Такого у нас еще не бывало! Нас всех сюда вампиры притащили, и сразу в облачную зону. А такого, чтобы сам по себе… первый раз вижу!
— А как ты сбежал от них? — спросил Лесовой, стараясь соскочить с неудобной темы.
— Понимаешь, — на лице тезки появилось злое выражение, — эти твари не церемонятся. В первый же день такую пытку страхом устроили, что до сих пор кричу во сне, как вспомню. Вроде как испытание, кто на что годен. В основном на этой пытке люди сразу ломаются и идут прямиком в забой. Я до конца выдержал, но как-то догадался, что нельзя этого показывать, и сделал вид, что тоже сломался. Поверили, суки бледнолицые, тоже в забой отправили. А могли бы в охрану определить, но там бы я точно долго не выдержал, сразу бы кого-нибудь из тварей-охранников замочил. Кормили нас какими-то помоями, водорослями, что ли. И что-то туда подмешивали, от чего люди дуриками становятся, вот как эти, — он показал взглядом на «обкуренных». — Зато сил эта баланда дает столько, что работают, как кони. А меня почему-то не берет. Не насчет работы, конечно. Сил и у меня так прибавилось, что в одиночку можно грузовик железа разгрузить. Я, конечно, скрыл, что соображаю все, как и раньше, чтобы не выделяться, а сам приглядываюсь, как тут у них охрана организована. Хреновенько организована, скажу я тебе. Если бы не были работяги оболванены, давно бы уже разбежались. Только сначала всю охрану бы передавили. Они-то, гады, еще хуже своих хозяев, вроде как полицаи у фашистов! В общем, осмотрелся я и через несколько дней сделал ноги. Дошел до пустыни, да там бы и остались мои косточки навсегда, если бы меня добрые люди не встретили, вроде как мы тебя сегодня.
— Ну, меня, положим, не слишком по-доброму встретили, — справедливо заметил Лесовой, — чуть стрелу в меня не всадили!
— Так не всадили же! — смущенно ответил Никитин. — Никто тебя кончать не собирался. Так, для острастки стрельнули. Проверка на вшивость, так сказать.
— Ладно, проехали! А кто эти люди?
— Такие же, как и я. Есть и беглые. Но в основном вот такие болванчики, — ответил Никитин, показав на «обкуренных». — Мы их с пограничной полосы уводим, из-под носа у охраны. Понимаешь, таких, как я, на которых вампирское варево не действует, слишком мало, чтобы за счет нас численность свободных поддерживать. Жизнь у нас неспокойная, а потому и смертность среди нас слишком высокая. Поэтому и уводим торчков. Вампиры их пролетариями называют, представляешь? Скоро они очухаются, через ломку пройдут и снова нормальными людьми станут. Таких команд, как моя, несколько. С теми, которых в первый день в пустыне встретил, я больше года ходил, а месяц назад свою команду стал сколачивать.
— Что ты заправляешь! — возмутился Лесовой. — Каких там больше года? Да мы с тобой всего месяц назад на колымской трассе встречались!
Поймав тезку на самом нахальном вранье, теперь он усомнился во всем услышанном.
— Делать мне больше нечего, как байки тебе травить, — зло ответил Никитин, растирая о камень докуренную до самых пальцев самокрутку. — Погоди, еще и не такое увидишь. Здесь все не так, как там, дома. Спросил бы у Саламбека, он бы тебе рассказал, чем в прошлой жизни занимался. Да только по-русски он не хочет разговаривать.
— Не хочет или не может? — насторожился Лесовой, глянув на кавказского человека, который сидел на своем валуне и пыхтел огромной самокруткой, втрое большей той, которую скрутил Никитин. — Кто он вообще такой?
— Чеченец, — спокойно ответил тезка.
— Что? — Лесовой вскочил с валуна, на котором сидел. — Может быть, он…
— Сядь и не мельтеши, — не повышая голоса, посоветовал Никитин. — Твой дед еще не родился, когда Саламбек служил в русской армии и воевал с немцами.
— Что-о? — не поверил своим ушам Лесовой. — Что ты мелешь?
— Я же тебе говорю, что здесь все не так, — похоже, Никитин стал злиться. — А ты никак не можешь поверить.
— Говоришь, чеченец? — Николай вдруг понял, что слова тезки можно легко проверить. — Хочешь, я сейчас с ним побеседую?
— Валяй! — пожал плечами Никитин. — Но, если что не так, учти, Бек мой друг, и я за тебя в драку не полезу.
— Сам справлюсь! — буркнул Лесовой и подошел к Саламбеку, который сидел на своем валуне и продолжал курить, бесстрастно глядя перед собой. — Салам алейкум! — произнес он. — Ты нохчи (чеченец)?
— Алейкум ассалом! — ответил тот, не меняя позы, но в голосе послышалась едва слышная нотка удивления. — Да, я нохчи. Это что-то меняет?
Разговор шел на чеченском, которым Лесовой неплохо владел.
— Меня зовут Николай, — сказал он и, чтобы внести ясность, добавил: — Я офицер российской армии.
— Вижу. Я знаю, вы сейчас воюете с нохчий. Ты тоже?
— Да, я тоже воевал! — не стал скрывать Лесовой. — Но не мы начали эту войну.
— Ты не прав. Мне рассказывали.
