Морганы всегда были верны Империи. В их длинном ряду его старший брат Гай стал первым изменником, бросившим тень на всю семью.
– Мне было крайне важно, чтобы ты вернулся, – сказал Краснов. – И чтобы весть о нашествии Чужих доставил именно ты.
– Вы думаете, у меня получится убедить Гая хоть в чем-то?
– Ты был там. Ты их видел. Но сейчас, когда мятеж из потенциального стал реальным, дело уже не только в Гае. Дело в твоем отце.
– Что с моим отцом?
– Питер Морган – влиятельный человек и личный друг и советник императора, – сказал герцог Романов. – Весть о том, что его старший сын встал на сторону бунтовщиков, может сильно навредить его авторитету.
– И тогда на сцену выходит его младший сын, весь из себя героический и лояльный, и выступает в качестве противовеса? Хороший Морган против плохого Моргана ради старшего Моргана?
– Это политика, – сказал герцог. – Мы вынуждены ею заниматься. Мы обязаны все просчитывать.
– Что ж вы не просчитали мятеж Клейтона?
– Мы просчитали. Ошибка вышла только с датой, – напомнил Краснов.
– Да и я припозднился, – сказал Юлий.
– Вы проявили героизм, полковник, – сказал герцог. – Если вы хотите сделать карьеру, то одного раза вполне достаточно. Но если хотите принести пользу Империи, то героизм надо проявлять постоянно. Где бы вы ни оказались.
– Не вижу ничего героического ни в полете «Одиссея», ни в предстоящих переговорах.
– Не скажи, сынок. – Краснов промокнул рот салфеткой. – Хотя мне и не очень нравится это слово – героизм. Лучше уж другое. Долг. Твой долг – служить императору там, куда он сочтет нужным тебя послать.
– Император или вы, сэр?
– Я – лишь голос императора.
А также его мозги, подумал Юлий. Он начал сомневаться в своей первоначальной оценке Краснова. Вполне может быть и так, что генерал действительно играет роль «серого кардинала». По крайней мере, в их связке с герцогом ведущим явно был директор УИБ, а не брат Виктора Второго.
Это открытие Юлию не понравилось. Оно подрывало остатки его веры.
– Один французский король говорил: «Государство – это я», – продолжал Краснов. – Я не знаю, насколько это было верно в те времена, но сейчас подобные формулы не работают. Политика – это командная игра, и одиночки в ней не преуспевают.
Герцог Романов кивнул.
– Император – капитан нашей команды, – сказал он. – Но он один не сможет сделать всю игру.
– Ваши разговоры попахивают изменой, – улыбнулся Юлий двоим сильным мира сего. – Император – это символ государственности. Он является гарантом прав и свобод своих подданных.
– Ты уже взрослый, сынок, – сказал Краснов. – Можешь не цепляться за фразы из учебников.
– А отец в курсе моего участия в переговорном процессе?
– Он принимал участие в обсуждении этой идеи. И в обсуждении твоей кандидатуры в качестве капитана «Одиссея».
Что ж, подумал Юлий, кажется, я задолжал папаше пару неприятных минут. Если доживу до встречи с ним, то обязательно припомню. А чтобы не забыть, набросаю основные тезисы.
– Каково мое нынешнее задание? Какую роль вы мне отвели на этот раз?
– Ты будешь присутствовать на переговорах герцога с адмиралом Клейтоном, – сказал Краснов. – Попутно ты должен оценить состояние его флота и дать свою оценку настроениям людей. Было бы идеально, если бы ты смог встретиться со своим братом в неформальной обстановке.
– И что мне с ним делать? Придушить?
– Я не сторонник радикальных решений, – сказал Краснов. – Попробуй для начала поговорить с ним, что ли.
– Понятно. А я могу задать вопрос, имеющий отношение к предыдущему моему заданию? – спросил Юлий.
– Конечно, сынок.
– Что с моим вторым пилотом?
– А тебе так и не сообщили?
– Нет. Меня все время только расспрашивали, но никто не удосужился ответить ни на один мой вопрос.
– С твоим вторым пилотом все нормально. Он был отправлен в госпиталь на Эдеме, сейчас благополучно разморожен и проходит курс реабилитации. И если уж тебя интересует эта ситуация, то дисциплинарный комитет уже вынес решение по поводу правомерности твоих поступков, и ты полностью оправдан. И в случае с пассажирами тоже.
Юлий не слишком сомневался в положительном решении комитета, но все-таки ему полегчало. При всеобщем армейском идиотизме он бы не удивился, если бы в итоге его отдали под трибунал.
– А Снегов?
– С ним тоже все нормально. Истощение организма, что с учетом его возраста потянуло за собой все остальное, но сейчас он приходит в норму. Кстати, он превозносит до небес твое искусство пилота. А похвала такого человека дорогого стоит.
– Я польщен, – сказал Юлий.
– Надеюсь, вы окажетесь и хорошим дипломатом, – сказал герцог.
– Дипломатия – это та же война, – сказал Краснов. – Только другими средствами.
– Клаузевиц? – поинтересовался герцог.
– Я, – сказал Краснов.
– О чем вы думаете?
– О таргах.
– И что именно вы о них думаете?
– У Юлия есть один забавный пунктик, – сказал Клозе. – Ему всегда интересно знать, кто выдумал то или иное название.
– А вам не нравится слово «тарги»?
– Большей частью мне не нравятся те, кого этим словом называют.
– Существует целое министерство, которое придумывает названия, – сказала Изабелла. – Оно называется министерством пропаганды. Думаю, его сотрудники выбирали из многих вариантов.
– Тараканоиды, – предположил Клозе.
– Или тараканозавры. Но название не должно быть слишком длинным. Оно должно легко запоминаться.
– Стоит только увидеть эту тварь, и ты ее уже никогда не забудешь, – сказал Клозе. – По-моему, название «тарги» недостаточно отвратительно. Оно не передает сути явления, которое обозначает.
– Насколько я знаю, далеко не все тарги похожи на тараканов.
– Да? И многих вы уже видели?
– Ни одного. Но мне рассказывали коллеги.
– УИБ не боится утечки информации?
– О вторжении оповещено уже все человечество.
– Включая размер флота?
– Да. Император заявил, что не собирается лгать своим подданным и преуменьшать опасность.
– Красивый ход, но я не уверен, что правильный.
– Вы критикуете императора в присутствии сотрудника УИБ?
– Когда мне собираться на каторгу?
– Как только вы сможете передвигаться без кресла-каталки.
Клозе поднял руки вверх.
– Это будет не скоро.
– Медсестры жалуются на вас. Говорят, что вы гоняете по коридорам, нарушая все правила техники безопасности.
