При этом креветке безжалостно оторвали ее родную голову и заменили пугающе антропоморфной носовой кабиной. Под ней задорно поблескивали разнообразные манипуляторы, похожие на усы, щупы, челюсти насекомого.
— Ну и уродец… Тошнотный прямо, — не церемонясь, сказал Кондаков.
— С лица воды не пить, товарищи, — назидательно заметил Терен.
К счастью, обходной коридор нашелся быстро и оказался весьма коротким.
— Ничего не понимаю, — пробормотал встревоженный Терен. — Ничего не понимаю… По карте нам нужно было заложить изрядный крюк почти на весь этаж! А тут, оказывается, нашелся брахиостромос.
— Брахи… кто?
— Кратчайшее расстояние, друзья мои! На языке древней Эллады так называлось кратчайшее расстояние! — Терен ликовал. — Я же говорил, что Лабиринт полон загадок! Что он живет собственной жизнью!
Растову, в отличие от Терена, мысль о том, что инопланетный объект живет «собственной жизнью», совсем не понравилась.
Жужжа сервоприводами, он бросил взгляд через свое бронированное плечо, чтобы удостовериться, что путеводные кабели разматываются с катушек исправно. Вид четырех красных нитей, уходящих вдаль по коридору и исчезающих за углом, его немного успокоил.
С кормы робот смотрелся более прозаично. Машина и машина, если угодно — всего лишь белый самосвал на дурацких колесах.
«Неужели от этого несуразного механизма и впрямь зависит, выстоим ли мы против клонов?» — ужаснулся Растов.
— Ну, чего стали?! Идемте же скорее! — подбодрил отряд Терен.
Однако не успели они сделать и двух шагов по коридору, как стальная утроба мощно содрогнулась.
Клац! — ухнул вниз серый прямоугольник пола; большой, метров десять в длину.
Надежная сталь вдруг убежала из-под бронированных подошв Растова, и майор почувствовал, что летит. Но если полчаса назад, когда они ступили в вертикальный колодец с повернутым вектором гравитации, ощущение полета мгновенно уступило место новой устойчивости, то сейчас все было совсем не так.
Растов падал! Падал в бездну!
Вместе с ним, где-то за его спиной, падали его товарищи.
Рефлексы опередили мысли.
Растов, сызмальства наученный ценить скорость, ведь фехтование — это и есть скорость, выраженная языком клинка, выбросил руки вперед и вверх.
Благодаря тому, что его движение было отрепетовано электромышцами экзоскелета, ему удалось в самое последнее мгновение зацепиться за проносящийся вверх край стальной ямы-ловушки.
Падение прекратилось. Но пальцы, черт возьми, ползли, ползли по слишком гладкому металлу!
— Присоски! — скомандовал он.
Все десять пальцев мигом приклеились к стальному краю.
В этот миг снизу донесся вопль Терена.
— Здесь магнит! Они включили магнит!
В самом деле, Растов тоже почувствовал: устройства обратной связи отдали ему от экзоскелета неприятное сосущее напряжение. Теперь его механизированное тело ощутимо влекло вниз. Сильнее, чем просто силой тяжести.
Внизу раздался уверенный голос Дидимова-Затонского.
— Оружие к бою!
Увы, как показала Растову камера заднего обзора, пистолеты Терена, да и самого полковника, изготовленные из вполне обычной стали, намертво прилипли к полу «волчьей ямы». Ведь магнит!
Растов понял, что еще несколько секунд — и присоски, которые миллиметр за миллиметром поддавались магнитному зову, не выдержат и он окажется рядом со своими товарищами, на дне. В эпицентре безвыходухи.
Также майор шестым чувством почуял, что стоит ему совершить хоть одно резкое движение в экзоскелете — и на дно он полетит незамедлительно…
Что же оставалось?
«Долой экзоскелет!» — всплыло из глубин интуиции.
— Экзоскелет, стоп! — твердо сказал Растов. — Открыть замки!
Умный механизм послушался с первого раза.
К счастью, над головой Растова не было массивного бронеколпака, который пришлось бы открывать вручную, как танковый люк. Ведь и весьма скромное смещение центра тяжести могло обрушить экзоскелет в бездну!
Растов аккуратно, стараясь не дышать, подал на себя руки, высвобождая их из манипуляторов экзоскелета. Затем он осторожно подтянулся и, как сказал бы легкоатлет, «вышел на две», используя верхний край бронекирасы как перекладину турника.
Теперь оставалось еще одно гимнастическое усилие — Растов примерился и, шумно выдохнув, забросил правую ногу на край стальной ямы.
Еще один рывок — и вот он уже, резко качнувшись вперед, падает на пол коридора.
В ту же секунду на дно «волчьей ямы» улетает его экзоскелет, а вместе с ним и его тяжелое оружие: пулемет, гранатомет…
Растов выхватил из нагрудной кобуры пистолет. Не пулемет, конечно, но хоть что-то…
— Растов, ты жив? Помоги нам! — крикнул со дна ямы полковник.
— Я ногу сломал! Ногу сломал! — завывал Терен.
Положение его друзей было самым незавидным.
Сержант Кондаков был распластан на спине в позе морской звезды. Похоже, в его экзоскелете что-то сломалось. И вдобавок сержант потерял сознание. Так или иначе, рассчитывать на его помощь не приходилось.
Дидимов-Затонский, матерясь, пытался оторвать от магнитного пола пистолет. Но вместо этого то и дело примагничивался к нему сам — то налокотниками своей «Саламандры», то встроенным в левую руку командирским планшетом в сверхзащищенном стальном корпусе… Ну а Терен — тот лишь жалобно всхлипывал, держась за сломанную ногу.
Растов был так вовлечен в осмысление этой картины («Что реально можно сделать?», «Кто же это подстроил… или все-таки роковая случайность?»), что полностью утратил бдительность.
— Вы — мой пленник! — раздалось у Растова за спиной.
Он обернулся.
Глава 4
БОЙ НАСТОЯЩИХ МУЖЧИН
Июнь, 2622 г.
Стальной Лабиринт
Планета Навзар, система Кай Тир
Растов, как ни странно, сразу узнал своего визави в запыленном мундире с неуместным палашом на поясе и с пистолетом в руке. Горящий взгляд, нити седины надо лбом, истеричность в движениях.
— Кави-усан?! Но как вы здесь…
— Да, это я, — степенно сказал заотар. — А это — моя Госпожа Света. Настоящая Госпожа Света, та женщина, которую обрел я, счастливейший из смертных, благодаря тому, что вы, капитан, сделали для меня, — заотар жестом указал на необычайно красивую, но с первыми следами увядания на лице женщину лет тридцати пяти, что стояла за его спиной (она тоже была с пистолетом).
На ней, как и на Кави-усане, была несвежая форменная одежда, перепоясанная выразительным заотарским палашом в изукрашенных ножнах. Странное сочетание.
