Оперативник в ответ пожал плечами:
— Вся информация тщательно уничтожена.
— Но зачем?
— Я бы тоже очень хотел выяснить.
— Чужое лицо, чужие воспоминания... — происходящее забавляло Карела. — Какие еще сумасбродные откровения ждут меня в самое ближайшее время? А может, я умер там, в изолированной ТИЭР-ванне, и все, что сейчас происходит, всего лишь затянувшаяся посмертная галлюцинация. С этой точки зрения весь происходящий бред вполне объясним. Ну как, я прав?
— Ты действительно бредишь... — Ворон презрительно сплюнул в сторону. — Хрен с тобой, не хочешь, не верь мне. Давай-ка лучше выбираться отсюда...
— Нет, погоди... — Майор засунул чужое досье в выдвинутый ящик. — К чему нужен был весь этот маскарад, о котором ты говоришь? Я бы все равно ее так или иначе спас. Приказали бы, и пошел в самое пекло. Зачем стирать память, беспокоить душу умершего человека, воротить всю эту околесицу? Зачем? Ради чего?
— Ну, я же уже сказал: НЕ ЗНАЮ. — Раздражение Ворона росло. — Не я разыгрывал эту карту...
— А может, все-таки ты? — усмехнулся Карел. — Давай колись, кто ты на самом деле. Откуда пришел, какому врагу служишь? Может быть, тому, у которого, если присмотреться, можно разглядеть маленькие рожки и симпатичный хвост?
Внезапно Ворон рассмеялся:
— Ну ты сейчас и выдал, дружище... — Оперативник едва отдышался, утирая навернувшиеся на глаза слезы. — Но я бы тоже запутался, узнай о себе такое. Нет, я не слуга темных сил, как ты только что выразился. Я обыкновенный человек, пытающийся спасти то, что принадлежит мне по праву, принадлежит мне и моей стране, раздираемой на куски вечными противоречиями. История, братец, страшная штука. Все повторяется, круг за кругом, спираль за спиралью. Дремлющее в веках зло вновь и вновь отравляет нас... Я пришел помочь тебе, и я помогу. Ты мне веришь?
Майор промолчал.
— Твоя роль важна, — продолжил Ворон, осторожно ощупывая раненую руку. — Наши враги, сами того не зная, помогли обыграть их. Возомнившие себя великими игроками глупцы на деле оказались разменными фигурами.
— А кто же тогда я? — снова усмехнулся Карел. — Пожалуй, меня даже тупым орудием назвать будет трудно. Скорее уж расходный материал...
— Да ладно тебе, кончай валять ваньку... — устало проговорил Ворон. — Мне надоело с тобой спорить, но я рад, что до тебя хоть что-то понемногу стало доходить. Я попробовал объяснить реальное положение вещей. Чуть позже картинка сложится и ты поймешь все.
Но майор ему не поверил. Так было проще и, главное, легче.
Ворон вел его вдоль длинных унылых стеллажей, казавшихся бесконечными.
Размеры подземных коммуникаций и помещений здания явно превышали его наземную часть.
Через несколько минут они остановились у массивной железной двери, украшенной руническим знаком Дак.
— Что здесь делает эсэсовская метка? — удивился Карел, рассматривая совершенно глухую преграду: дверь не имела ни ручки, ни видимых петель.
— Не вижу тут ничего странного, — отозвался оперативник, осторожно изучая пористую ржавую поверхность. — Шестнадцатый отдел и «Анненэрбе» совершенно одинаковые структуры. Можно даже сказать, что это одна организация. Наверное, тебя должно шокировать подобное откровение?
— Почему же сразу — шокировать? — рассмеялся майор. — Некоторое время назад я слышал и более фантастичный бред.
— Так, сейчас... — Ворон присел и нажал рукой на нижний левый угол двери, но ничего не произошло.
— Ну и что дальше? — скептически поинтересовался Карел.
— Можно идти, — спокойно ответил оперативник и, шагнув, прошел сквозь железную преграду.
Майор вытянул вперед руку, чуть касаясь пальцами пористой, местами оплывшей, словно от воздействия высокой температуры, поверхности.
Пальцы легко прошли сквозь железо.
Карел подался вперед всем телом и попал на широкую каменную лестницу.
Ворон сидел на одной из ступенек, внимательно изучая серую кирпичную стену.
— Что ты там увидел, следопыт?
— Рано радоваться, — ответил оперативник. — Тут везде понатыканы ловушки. Одна из ступенек включает «мясорубку», вот только не помню какая.
— Наверняка тринадцатая, — подсказал майор. — Хочешь, проверим?
— Тринадцатая, если считать откуда? Сверху или снизу?
— Один хрен, что снизу, что сверху, вон та, посередине, будет тринадцатой.
— Ну смотри мне...
Ворон достал из кармана монету и ловко швырнул ее на ступеньку.
Сначала ничего не произошло, затем внезапно сделалось трудно дышать. Монетка превратилась в облачко пара. Лестница исказилась, словно по поверхности воды пробежала легкая рябь.
— Что происходит? — прошептал Карел.
— Ты... оказался прав, — ответил Ворон, — быстрее... смотри не оступись...
Разведчики осторожно поднялись по теряющей плотность лестнице. Чуть выше они обнаружили лифт.
Ворон нажал кнопку вызова.
— А нас не засекут? — быстро спросил майор, оглядываясь на извивающуюся лестницу.
— Подземные этажи полностью автономны, — пояснил Ворон. — Вся система безопасности рассчитана на то, чтобы не допустить проникновения извне. Мы идем с самого нижнего яруса. Никому и в голову не пришло предусмотреть подобное.
Ожившая лестница сильно изогнулась и, словно змея, развернулась в сторону застывших на верхней площадке людей.
— Не двигайся, — не разжимая губ, прошептал Ворон.
Двери лифта бесшумно открылись.
Разведчики вошли.
Из коридора брызнуло каменное крошево. Ожившая лестница всем своим весом обрушилась на то место, где они только что стояли.
Внутри кабины висело зеркало, но разведчики в нем не отразились.
— «Следящее стекло» с задерживающим эффектом, — улыбнулся оперативник. — Утром можно будет считать в нем всю информацию.
Рукоятью пистолета Ворон разбил зеркало.
Кнопки в кабине не имели обозначений. Вставив в прорезь свой «ключ», оперативник ткнул пальцем в самую верхнюю.
Лифт вздрогнул, медленно заработав.
— Отдел переселений наверняка под охраной, — проговорил Карел. — Не понимаю, на что ты рассчитываешь.
Кабина остановилась, створки разошлись, и разведчики вошли в холл. Спрятав «ключ», Ворон привинтил к дулу своего пистолета маленький блестящий колпачок.
— Подожди меня здесь...
Ночное здание штаб-квартиры Шестнадцатого отдела НКВД трудно было узнать.
В свете падающего с улицы тусклого луча майор с изумлением осматривал покрытый истлевшим ковром пол. На подоконниках лежал толстый слой пыли. Занавески едва держались на перекосившихся карнизах. Портрет вождя у мраморной лестницы почернел, так что невозможно было даже рассмотреть, кто там изображен.
