— Вот это байда… — покачал головой капитан, глядя на длинный ствол «гаусса».
— Разгон снаряда будет что надо, — заметил Джек.
— Это да, но скорострельность упадет втрое, если не вчетверо.
— Это того стоит.
Капитан покосился на Джека, но ничего не сказал.
Погремев железками, из своей загородки вышел Тильгаузен, в его руках была дымящаяся чашка какао.
— Ну что? — спросил он, становясь рядом. В этот момент в ангар заскочил запыхавшийся механик.
— Что с четвертинами для «чино», Берт?! — завопил он. — Заменяем или делаем хонингование?!
— Хонинговать долго, — ответил Берт, не поворачиваясь. — Бери четвертины, там — у дальней стены…
Недовольно бурча, механик полез через штабели запасных частей, а Тильгаузен отхлебнул какао и, покачав головой, признался:
— Есть одна проблема, с которой мы уже второй день бьемся…
— Какая же? — спросил капитан.
— А та проблема, что они не могут совместить полуторную и единичную градуировку! — сообщил появившийся в ангаре лейтенант Хирш.
— Но ведь я предупреждал тебя, Тедди, что одинаковая база посадки — это еще не все! А ты орал — ставьте, ставьте! Вот и поставили. Подача есть, а угол поворота не соответствует! — запальчиво возразил Тильгаузен и, глотнув горячего какао, закашлялся.
— А в чем эта проблема заметна? — спросил Джек.
— В том, что пушка поворачивается на полторы минуты, а на моей градуировке — только на одну — пояснил Хирш.
— Перепишите шкалу…
— Что?
— Я говорю — нарисуйте шкалу, какую вам будет удобно, и приклейте. Можно даже из бумаги сделать и покрыть лаком. Будет красиво.
Тильгаузен и Хирш обменялись взглядами.
— А мы, дураки, собирались передаточное число менять, новые шестеренки вытачивать, — признался Тильгаузен и вздохнул. — Это ты, Тедди, виноват, совсем загонял своими требованиями.
— То есть можно просто приклеить бумажку и на месте разметить фломастером? — не слушая его, рассуждал Хирш.
— Да, — подтвердил Джек. — Можно и так. Но надо лаком покрыть.
— Зачем лаком-то?
— Так красивее будет, да и шкала не замаслится.
Странный шум разбудил Вилли Бонса задолго до подъема. Ночью он спал беспокойно, а теперь еще этот гул. Бонс поднялся с кровати и распахнул окно. Отдаленный рокот надвигался со стороны глиняных холмов.
Может быть, это космотранспорт? Иногда, очень редко, огромные транспортные суда спускались с орбит прямо на площадки. Но обычно они это делали в самом крайнем случае, поскольку за каждую посадку такой транспорт тратил сотни тонн дорогостоящего горючего.
Решив не мучить себя попытками ухватить еще полчасика сна, Бонс быстро надел полевую форму, сунул босые ноги в гражданские сандалии и выскочил из казармы, решив добежать до транспортной площадки и посмотреть, кто же там сядет.
Уже светало, над летным полем, не боясь приближавшегося шума, еще кружились птички чоу-чу, которые охотились на ночных бабочек. Вилли заметил нескольких человек, которые прятались под навесом из клепаной жести, а неподалеку, не боясь надвигающейся бури, ждали своего груза четыре гусеничных эвакуатора.
Забежав под навес, Бонс заметил среди укрывавшихся и майора Фаргези. Увидев лейтенанта, тот удивился:
— А тебе чего не спится?
— Не знаю, сэр. Услышал гул, решил прийти и посмотреть.
— Стало быть, бессонница?
— Стало быть.
— Это ты новое задание так предчувствуешь.
— Новое задание? — напрягая голос, переспросил Бонс, однако грохот уже стал таким сильным, что его слов было не разобрать.
По жести защелкали камешки, зашипел песок, счищая с металла последнюю краску. Вилли не терпелось выглянуть, он догадывался, что за транспорт завис над площадкой.
Наконец послышался лязг, земля вздрогнула от касания огромной массы. Мегаваттные турбины сбавили обороты, и песчаная буря стала убывать.
— Внимание, господа! — произнес дежурный по площадке офицер и поднял клетчатый флажок. — Можно выходить! Но к разгрузочным трапам не приближаться! Пятьдесят метров, господа, пятьдесят метров!
Следом за майором из-под защитного козырька вышел и Вилли Бонс. Он испытал необычайное волнение при виде гигантской дискорамы, стоявшей на четырех опорах, каждая толщиной с «большого сато». Из раскаленных дюз под брюхом транспорта все еще вырывались потоки разогретого газа, однако это было всего лишь действие стояночного режима.
Эвакуаторы запустили моторы и поползли в сторону медленно опускавшихся аппарелей.
— А вы здесь зачем, сэр? — спросил лейтенант, забывая про субординацию.
— Не поверишь, но я, как и ты, пришел только поглазеть.
— Так уж и поглазеть?
— Скажем так — полюбопытствовать по служебной необходимости. Нам тут подарки должны подкинуть, вот я и пришел.
— А что за подарки, или это секрет?
— Для тебя — не секрет. Два «сато»-автомата…
— Вот это сила! — обрадовался Бонс. — Нам их очень не хватает!
— Только ты ничего не слышал, Вилли. Понял меня?
Глаза майора сделались строгими, брови сошлись к переносице.
— Да, сэр, конечно, по-другому и быть не может.
— Вот и славно. Подойдем ближе, отсюда ничего не видно.
Пока они осторожно приближались к разрешенному рубежу, на борт транспорта стали забираться эвакуаторы, постукивая гусеницами по металлическим направляющим.
— А почему не прислать просто пару даблстриккеров? — спросил лейтенант, глядя снизу вверх на перекрывавшее полнеба воздушное судно.
— Хрен его знает. У них в штабе фронта собственные понятия. Интеллектуалы, блин, гвозди им в задницу.
Прошло еще минут десять, и по аппарелям стали спускаться первые загруженные эвакуаторы, кабины которых не были видны из-под огромной поклажи. Тем не менее водители на поле ориентировались хорошо и уверенно правили в сторону войсковых складов.
Вслед за эвакуаторами из трюма стали появляться шагающие машины — четыре «гасса» последней модификации, два «больших сато» и шесть автоматических гидроформов в сопровождении очкастого стратега.
Он семенил следом за ними и был похож на погонщика.
Повинуясь собственной программе, «сато» сразу же направились к маяку-навигатору, размещавшемуся возле защитного навеса. Там их уже ждали трое механиков-приемщиков, нервно куривших в ожидании важных гостей. Пока в их ведении не было ни одного «сато», и механики заметно волновались.
Привычные глазу «гассы» затрусили на край летного поля — за них отвечали пилоты и никаких неожиданностей от этих машин никто не ожидал. Тем временем медлительные гидроформы неуверенно спустились по аппарелям и остановились, беспомощно подрагивая сплющенными манипуляторами. Их «погонщик» подошел к Фаргези и Бонсу, поправил на носу очки с толстыми стеклами и спросил:
