Капитан Джетс наконец разогнул спину, зевнул и сказал:
– Кажется, я разобрался, сэр.
– Ну говори.
– Они «играют» партизанскую схему, и следующий удар будет нанесен в сердце эскадры, одновременно с массированным отвлекающим ударом.
– Сражение при Катце?
– Да, сэр, что-то в этом роде.
– Ну, тогда действуй.
Капитан взялся за рацию и, вызвав командиров двух резервных групп, приказал им готовиться.
Истребители противника волна за волной накатывались на эскадру адмирала Броуди, с каждым разом все глубже погружаясь в построение ее судов. Противник не имел судов мощной артиллерийской поддержки и делал ставку на массированную атаку палубной авиации.
«Харрикены», «робберы», «фаердоги» «чистили» суда республиканской эскадры, проносясь словно стаи хищных пираний, снося с судов датчики, антенны, радарные экраны и все остальное, что позволяло судну ориентироваться в пространстве.
«Иксландеры» генерала Легмара, как могли, пытались помешать разбойничьим ордам, но на каждый перехватчик наваливалось по десятку судов противника, и «иксландеры» один за другим гибли, унося с собой по нескольку судов противника.
Пушки крейсера «Маруш» молчали, поскольку противник пока еще находился вне досягаемости их снарядов. Штурманы уже рассчитали точку, откуда можно начинать стрельбу, но до нее еще нужно было добраться, отбиваясь от неисчислимых орд штурмовиков и истребителей противника.
Совместными усилиями перехватчиков и ракетных катеров удалось отбить несколько атак. Катера били шрапнельными ракетами, которые рвались на пути атаковавших и расцветали яркими, словно праздничный фейерверк, шарами.
Под прикрытием ракетных катеров «иксландеры» получили возможность вовремя заправляться и снова вступать в бой.
Внутри эскадры происходили перестановки – беззащитные разведывательные суда перемещались внутрь построения, а на «поверхность» выдвигались корабли огневой поддержки, оснащенные зенитными артустановками.
Поняв, что эскадра сумела провести перегруппировку, палубная авиация противника ушла к базам, чтобы лучше приготовиться к нанесению новых ударов.
Противник уходил и возвращался снова, накатываясь на эскадру извергавшими огонь волнами. Однако, натыкаясь на зенитный огонь и умелые контратаки перехватчиков, машины противника горели десятками и поворачивали назад, не в силах пробиться сквозь стену сплошного огня.
Пилоты Легмара работали на износ, и их «иксландеры» были покрыты слоем сажи, оседавшей в ледяном космосе на броне перехватчиков.
Не выходя из кабин, пилоты получали горячий чай, сигарету и пару минут передышки. Но едва механики заканчивали заправку, бумажный стаканчик летел прочь, «фонарь» кабины закрывался, и транспортный стол с перехватчиком исчезал под полом, чтобы через полминуты вытолкнуть боевую машину в космос – часто прямо в пекло разгоревшегося боя…
Генерал Легмар оставался на боевом посту. Он сидел, подперев кулаками голову, и наблюдал за капитаном Джетсом, который управлял движением оставшихся двадцати четырех судов.
«Странное дело, чем больше потерь, тем легче работать, – размышлял генерал. – Ни тебе очереди на перезарядку, ни вала сообщений о том, что тот горит, а этот вышел из строя. Полный покой и порядок».
Вопреки опасениям Легмара, молодые пилоты погибли не все. В условиях сложного позиционного боя им, конечно, так бы не повезло, но в бою, похожем на рукопашную схватку, мастерство не играло особой роли. И опытные асы, и вчерашние курсанты выбывали из строя практически в равных пропорциях.
Когда стреляют со всех сторон, особенно не полетаешь. Суда противника атаковали так отчаянно, что их избыточный огонь поражал даже своих. Выжить в таких условиях было нелегко.
«Кто же у нас остался из «стареньких»? Ли Вайдер – молодец, несколько раз выручал других. Чакки Слайдер тоже уцелел, хотя и ранен. За жизнь Шепелева бьются медики, а Карагозян лишился руки. Портер, Грегори, Шато, Вильямс – их больше нет». Генерал вздохнул. Все эти люди были его гордостью. Их он посылал на самые трудные участки. Случалось, они гибли, такова уж солдатская доля, но никогда еще не бывало такой бездарной мясорубки, в которую из-за просчетов начальства были брошены его парни.
Гулко завибрировали стены правого борта. Это «Маруш» сделал первый залп. Полутонные снаряды понеслись к далеким целям, а это означало, что свою задачу перехватчики Легмара выполнили.
На экране главного терминала появилась долго-жданная надпись. Компьютер опознал цели, заложенные в его базах данных. Теперь они находились в пределах досягаемости пушек «Маруша».
– Сэр, мы можем стрелять, – радостно сообщил полковник Бисмарк.
– Начинайте, – голосом адмирала Броуди пророкотал динамик.
Бисмарк поплевал на палец и вдавил клавишу «ввод», разрешая компьютерной программе действовать по заложенному в ней алгоритму.
Управляющий сигнал достиг пусковых устройств, и орудия главного калибра сделали залп по первой цели. Тяжелая механика быстро перезарядила пушки, и на экране главного терминала появились параметры новой цели.
Это был четырехпалубный авианосец типа «Юрген», то самое осиное гнездо, в котором обитали сотни истребителей и штурмовиков. Теперь он был под прицелом орудий «Маруша».
Полковник Бисмарк с особым удовольствием нажал «ввод», а затем задал компьютеру автоматический режим. Орудия крейсера успели сделать еще несколько залпов, когда с операционным залом связался корректировщик:
– Внимание, говорит «лазутчик», первый залп накрыл два эсминца. На одном – пожар, у второго – повреждения в районе кормы.
– Отличная музыка, сэр, – улыбнулся капитан-инженер Франковски. – Стоит пощипать им перья за то, что они нам тут устроили.
– Внимание, информация для аварийных служб! – раздался голос по громкой связи. – Противник сделал ответный залп, подлетное время снарядов – семь минут.
Бисмарк и Франковски переглянулись. В эскадре Нового Востока было два крейсера, но даже вместе они значительно уступали «Марушу».
Однако и с ними нужно было считаться. Силовые установки «Маруша» заработали на полную мощь, переводя судно на новый скоростной режим.
– Сообщение от «лазутчика»: авианосец накрыт полностью – наблюдаю сход с курса и потерю элементов корпуса.
– Вот это по-нашему! – обрадовался Бисмарк и от избытка чувств сжал капитана Франковски в объятиях.
По мере того как пушки «Маруша» делали новый залп, таблицы с параметрами целей появлялись и снова исчезали. Бисмарк и Франковски смотрели на экраны, охваченные чувством принадлежности к великой, всесокрушающей силе. Они и себя в этот миг ощущали неудержимой стихией вроде газовых выбросов красных гигантов.
