— Эй, эй, оставь попить! — потребовал Очкарик.
— На, держи. Знаешь такой анекдот? Шагает сталкер Петров по пляжу, навстречу ему из воды выходит роскошная блондинка, отряхивает воду с загорелого тела, отбрасывает за спину белокурые кудри и тянется к застежке бикини… — Слепой сделал паузу. Очкарик на миг отлип от минералки и спросил:
— А дальше что?
— Ага, реагируешь! — обрадовался Слепой. — Значит, уже приходишь в норму. Дальше Петров очнулся, видит: рядом дрыхнет контролер. Петров — раз ему бутылку в зубы: «Пей, браток, пей и дальше давай кино крути».
— О-ох… — Шура покачал головой и тут же скривился. — Башка трещит. Какая гадость эта водка, а ты еще анекдоты про нее травишь.
— Пить нужно в меру, — наставительно заметил Слепой, — как я. А вот ты позавчера так же перебрал, тебе в рюкзак чужой хабар и подсунули. Меру соблюдать нужно! Тогда и не придется водку гадостью обзывать. А что касается Петрова, он очень выпить любит. Говорит: «Главное, чтобы компания была хорошая. Я только с кровососами пить не люблю, они чуть что целоваться лезут». Ладно, пошли.
— Куда это?
— Лечиться.
Сталкеры отправились в «100 рентген». Бармен, едва завидев ранних посетителей, не говоря ни слова поставил на стойку два стакана и объявил:
— Вам сегодня по первой — бесплатно. За счет заведения.
— Ого! — Слепой ухмыльнулся. — Вот так Бармен заманивает в свои сети простодушных клиентов. Первая бесплатно, а потом…
— Да брось. Вы мне вчера двойную выручку сделали, получайте премию. Слепой, приходи сегодня под вечер свои дурацкие анекдоты травить, завтра снова первый стопарь бесплатно выкачу.
— Очкарик, ты понял? Вот так он меня и раскручивает, соблазняет завтрашним бесплатным стопариком. Ну, за удачу?
Выпили. Потом Слепой спросил:
— А я, значит, вчера анекдоты рассказывал?
— Угу. — Очкарик обернулся к Бармену и стал заказывать: — Так, нам «половинку», консервов… Кстати, мне какой-то анекдот, помню, понравился… Эх, кровосос его дави, забыл о чем. Ворона какая-то, что ли… А ведь смешно было!
— Ничего не помню, — с сожалением покачал головой Слепой. — Надо было записывать.
Потом они переместились за стол и Очкарик, немногословный, как и прежде, налил водку в стаканы.
— Ну, Слепой, ты мне, можно сказать… — неуверенно начал он.
— Ай, брось. Скажи лучше, как это ты вчера двух мужиков положил? — вспомнил Слепой. — Я думал, Очкарик и Очкарик, выручать надо. А ты, оказывается…
Шура замялся, отвел глаза…
— Чего? Что-то не так?
— Да я, понимаешь… — Шура понизил голос. — Ну, я в самом деле плохо вижу. Ну, то есть сейчас, после контузии. А раньше стрелял, призы брал.
— А почему шепотом? — Слепой тоже заговорил тихо.
— Ты никому не скажешь?
— Хм.
— Ну ладно, ладно, это я так, по привычке спросил. Не говори нашим, ладно? Я в спецчасти служил. В какой, не спрашивай, мне говорить нельзя, подписку давал. Ну, за чистое небо? Давай.
После второй Очкарик раскраснелся и стал доверительно рассказывать, что служил во внутренних войсках и участвовал в операциях. Слепой кивал — в самом деле, таких многие не любят.
— И вот как-то выпало… и вроде операция совсем плевая… — Шура наполнил стаканы и взял свой. — Плевая операция: проверить человека, поступил сигнал, понимаешь… Ну, такие сигналы время от времени поступают, и проверять их нужно, если уж бумага оформлена. Знаешь, как бывает — повздорит человек с соседом и пишет на него… ну, донос, в общем. Мол, у такого-то собираются террористы. А нам — проверяй всякую ерунду. Ну, давай?
— За тех, кто в Зоне.
— Точно.
— В общем, достали нас этими сигналами от населения, их и всерьез воспринимать перестали. Так что и мне тоже как-то поручили.
Слепой кивнул — он понял, что человеку нужно выговориться. Шура никому о прошлом не рассказывал, носил в себе.
— Обычно я в таких выездах не участвовал, не мой профиль. Я же снайпер.
— Да ну?
— Был снайпером, да. Так что на подобные проверки меня не назначали. Но как-то раз… в общем, поехали. Милиционер участковый постучал, а мы рядом сидим, страхуем, значит. Трое нас. Не знаю, как оно вышло, я дальше других оказался, поэтому и живой. Получилось, там настоящий боевик. Он сперва участкового застрелил, а потом… Нет, не смогу я описать. Давай-ка… — Шура вылил остатки водки в стаканы. Выпили. Он покачал головой. — Я взрыва не слышал. Все стало белым. Верней, не все. Земля исчезла, и небо исчезло, осталась только эта халупа, белый верх, белый низ, посредине участковый на спину валится, а стена халупы отрывается от белого низа и летит к белому верху. И так все отчетливо видно, и так медленно — летит дом в белое. Давай, я еще к Бармену за половинкой схожу? Давай, а?
— Сиди, теперь моя очередь.
Очкарик попытался спорить, но Слепой опередил — не слушая протестов, пошел к стойке, вернулся с бутылкой. Несколько человек, расположившихся в баре, проводили его взглядами. Сегодня за их с Очкариком стол никто не пытался подсесть. Сталкеры все понимают в такой ситуации — если сидят люди тихо, шепчутся вполголоса, значит, не нужно их тревожить. Другое дело, если бы шум да веселье. Слепой распечатал бутылку.
— Ты говори, Шура, говори.
— А чего говорить, я уже все рассказал. Знаешь, что странно? Мне тогда казалось, что я сознания не терял и даже глаз не сомкнул ни на секунду. Я все время это белое видел. Дом улетел, а вокруг все белое. И тишина.
— Да, бывает.
— И голоса. Я с ребятами разговаривал, точно помню. Их не видно было, потому что все белое… Ну, слышать стал через месяц, нормально, можно сказать, слышу. А зрение так и не восстановилось. Ну и куда мне? Разве что в Зону. А раньше был снайпером.
— Может, зря я тебя отмазывал, а? Если ты так стреляешь…
— Да нет, Слепой, против Расписного на Арене у меня шансов не было. Так что тут все верно, спас ты меня. И еще знаешь что? Обидно было бы подохнуть вором, вот что. Жизнь-то моя все равно в Зоне, никто ее не замечает, и смерть никто бы не заметил. Мы тут как в…
— В слепом пятне?
— Во-во. Но если бы вором и сволочью напоследок посчитали и если бы как сволочь закопали… это было бы паршиво. Поэтому… — Голос Очкарика стал тверже, хотя стакан в кулаке подрагивал по-прежнему. — Поэтому ты меня не отговаривай, не пытайся даже! Я тебе крепко задолжал, водка — это само собой… водка не в счет, это просто чтоб поговорить. Но если тебе чего требуется, только скажи. Лады?
Слепой улыбнулся.
— Ты не скалься, я серьезно!
— Ладно. Сочтемся.
— Ну, давай… — Очкарик звякнул бутылкой. — А еще я память тогда потерял. Ну, не совсем, а как-то кусками. Меня комиссовали, я домой вернулся. Половину знакомых не узнаю…
