Доктор Халси ожидала увидеть образец, обладающий отличной физической формой и мощным интеллектом. И в самом деле, сто семнадцатый оказался сильным и проворным, но, кроме того, он был груб и жесток.
Однако, подумала она, надо быть реалисткой и отказаться от субъективных оценок. В конце концов, чего она ожидала? Перед ней стоял шестилетний мальчишка – полный жизни и неконтролируемых эмоций. Он был столь же предсказуем, как ветер.
Трое детей объединились в нападении на него. Двое схватили за ноги, а ещё один обхватил руками за торс. Все вместе они покатились вниз. Сто семнадцатый лягался, отбивался и кусался до тех пор, пока противники не отцепились и не отбежали на безопасное расстояние. Тогда он поднялся и стал пробиваться к вершине холма, отбросив в сторону ещё одного мальчишку и прокричав, что будет царём горы.
– А он, – начал лейтенант, – очень... кхм... бойкий.
– Да, – согласилась Халси. – Возможно, он нам пригодится.
Доктор оглядела детскую площадку. Единственный взрослый, находившийся там, помогал подняться девочке, которая упала и рассадила локоть, а затем повёл ребёнка к кабинету медсёстры.
– Лейтенант, вы останетесь здесь и будете наблюдать, – сказала доктор, протягивая своему спутнику электронный блокнот. – Мне надо взглянуть на него поближе.
Кейз попытался что-то возразить, но Халси уже бежала трусцой мимо нарисованного на детской площадке поля для игры в «классики». Лёгкий ветерок подхватил одежду доктора, и ей пришлось одной рукой прижимать подол платья, а другой – придерживать соломенную шляпку. Халси вначале перешла на быстрый шаг, а потом и остановилась, не дойдя четырёх метров до холма.
Дети, игравшие там, замерли и посмотрели на неё.
– У тебя сейчас будут неприятности, – произнёс один из мальчишек, толкая номер 117.
Тот отбросил мальчика назад и посмотрел прямо в глаза доктору Халси. Все остальные отводили взгляд, иногда смущённо, а иногда и пятясь. Но её объект, напротив, стоял и вызывающе рассматривал её. Либо он понимал, что доктор ничего ему не сделает, либо просто не боялся наказания. Она увидела, что у сто семнадцатого синяк на щеке, разбита губа, а штаны разорваны на коленях.
Халси приблизилась ещё на три шага. Несколько мальчишек инстинктивно отступили на такое же расстояние.
– Разрешишь поговорить с тобой? – спросила она, продолжая разглядывать свой объект.
Он наконец отвёл взгляд, пожал плечами и зашагал вниз. Остальные дети засмеялись и зацокали языками; один даже бросил камушек. Но сто семнадцатый не обращал на них внимания.
Доктор Халси отошла с ним к краю ближайшей песочницы и остановилась.
– Как тебя зовут? – спросила она.
– Джон, – ответил малыш, протягивая руку.
Халси не ожидала от него готовности идти на физический контакт. Должно быть, либо его отец приучил ребёнка к этому ритуалу, либо мальчик просто любил подражать взрослым.
Пожимая его руку, доктор поразилась силе, таящейся в крошечной ладошке.
– Рада познакомиться. – Она присела, чтобы их лица оказались на одном уровне. – Я просто хотела узнать, что ты там делал?
– Побеждал, – ответил Джон.
Халси улыбнулась. Он совершенно не боялся её, и доктор сомневалась, что у этого ребёнка возникли бы хоть какие-то проблемы, пожелай он и её сбросить с холма.
– Тебе нравятся игры? – произнесла она. – Мне тоже.
– Ага, – вздохнул мальчик, – только всю последнюю неделю меня заставляли играть в шахматы. Это так скучно. Слишком легко выиграть. – Он быстро набрал воздуха в лёгкие. – Может быть, поиграем в гравибол? Мне больше не разрешают играть в него, но если вы скажете им, что всё в порядке...
– Мне бы хотелось попробовать другую игру, – сказала Халси. – Вот, смотри.
Она пошарила в сумочке и вытащила металлический кружок, покрутила в пальцах, и тот засверкал на солнце.
– Давным-давно, когда люди жили только на одной планете, называемой Земля, они использовали такие штучки в качестве денег.
Взгляд Джона сосредоточился на монетке. Он потянулся к блестящему кругляшу.
Халси отвела руку в сторону, продолжая поворачивать кусочек металла, удерживая его между большим и указательным пальцами.
– На каждой стороне свой рисунок. Видишь? Здесь лицо мужчины. А тут – птица, которую называют орлом, и она держит...
– Стрелы, – произнёс Джон.
– Да, Точно.
Должно быть, мальчик обладал исключительным зрением, если смог разглядеть настолько мелкие детали с такого расстояния.
– Мы поиграем с этой монеткой. И если победишь – сможешь её забрать.
Джон оторвал взгляд от металлического кружочка и искоса посмотрел на Халси, а затем сказал:
– Ладно. Но я всегда выигрываю. Поэтому меня больше и не пускают играть в гравибол.
– Верю.
– Так что за игра?
– О, очень простая. Я вот так подбрасываю монетку. – Доктор крутанула запястьем, подбросила стальной кружок большим пальцем, и монета, прокрутившись в воздухе, упала на песок. – Но в следующий раз, пока она ещё не приземлилась, ты должен будешь поймать её и сказать, что окажется сверху – портрет мужчины или орёл, который держит стрелы.
– Понял. – Джон напрягся, согнув колени, а затем его взгляд уплыл и от доктора, и от монеты.
– Готов? – Халси подняла монетку с земли. Мальчик едва заметно кивнул.
Женщина подбросила монету, стараясь сделать так, чтобы та как можно большее число раз прокрутилась в воздухе. Джон следил за её действиями каким-то отрешённым взглядом. Он проводил кружочек металла до вершины его траектории, а затем, когда тот устремился к земле, вскинул руку и подхватил его.
Мальчик выставил перед собой сжатую ладошку.
– Орёл! – крикнул он.
Халси нерешительно протянула руку и раскрыла крошечный кулачок. На обращённой к оранжевому солнцу поверхности монеты сверкал орёл.
Было ли возможно, что мальчик увидел, какой стороной повёрнута монетка, когда хватал её, или, что казалось ещё менее правдоподобным, мог даже выбрать нужную сторону по желанию? Доктор надеялась, что лейтенант записал всё это на камеру. Во всяком случае, она приказала офицеру постоянно держать их в фокусе цифрового блокнота.
– Я могу оставить её себе, правда? – Мальчик отвёл руку. – Вы сами так сказали.
– Конечно, ты можешь забрать её, Джон.
Халси улыбнулась в ответ – и осеклась. Она не должна была обращаться к нему по имени. Это дурной признак. Доктор не могла позволить себе такую роскошь, как симпатию к подопытным. Женщина постаралась отрешиться от своих чувств. Она была обязана сохранять профессиональную дистанцию. Обязана, поскольку уже через пару месяцев объект номер 117 мог погибнуть.
