Сам предложил.
Понятно, что соваться к монахам в одежке типичных викингов не стоило. Поэтому я и мои спутники частично переоделись. Я заменил кольчугу на кожаный доспех одного из убитых мытарей. Личных знаков на доспехе не имелось, так что вряд ли его признают. Золото с себя я тоже снял и спрятал в сумку на поясе. Все, кроме одного перстенька, который пожертвовал в общую копилку. Типично викингский шлем завернул в ткань и прицепил к поясу. Обувь, штаны и рубаху из тонкой шерсти менять не стал. Да, на моей одежде — скандинавская вышивка. Но эти вещи вполне могут быть трофеями. Качество у них такое, что от них даже тан не откажется, не то что простой свободный воин-кэрл, за которого я намеревался себя выдавать.
Спутники мои тоже избавились от самого приметного и нацепили плащи убитых мытарей, предварительно убедившись в том, что и на них нет меток прежних хозяев.
И вот, спустя полчаса после принятия судьбоносного решения я стою у ворот монастыря. Рядом со мной — четверка данов, изображающая местных ратоборцев, а в руке у меня — заветный сундучок с откинутой крышкой. Волшебный сундучок, чьё волшебство уже в действии.
— Вот преподобному больше заняться нечем, кроме как с тобой толковать! — заявил привратник.
Пришлось предъявить «пропуск» — содержимое сундучка — и пояснить, для чего оно предназначено.
И не более чем через пять минут перед нами открылись… нет, не ворота. Калиточка сбоку от ворот. Зато сразу за ней меня встречал не абы кто, а лично настоятель. Его преподобие милорд Годвин.
— Вот, — сообщил я, почтительно склонив голову и очень надеясь, что акцент меня не выдаст. — Хотим пожертвовать, милорд. Взяли у норманнов. Господь направил их корабль на скалы.
Не выдал меня акцент. Может, не так уж он и силен, а может, ему не придали значения. Кучка драгметаллов в сундучке — вот что было центром внимания.
— Воистину так, — одобрил настоятель, упитанный дедушка с фиолетовыми прожилками на носу и щеках и такими скверными зубами, что сразу ставилось понятно: недостатка в сладостях у него нет. — Пройдем же… Как тебя зовут, воин?
— Николас, — пробормотал я, скромно потупившись.
— Пойдем, сын мой Николас, — предложил настоятель.
Шаг у него был неторопливый. В отличие от языка. Говорил преподобный без остановки. О том, что всё в руках Господа. О том, что норманны не есть люди, а есть кара, насланная Господом за многочисленные грехи местного населения, причем грешит население, а им, людям праведным, приходится страдать: сидеть взаперти за запертыми дверьми и паломников в такое опасное время фиг дождешься. Еще о том, что я поступаю совершенно правильно, передавая норманнское золото ему, поелику золото это — диавольское суть. И лишь лоно святой церкви способно его очистить. А землю от нечестивых язычников вскорости очистит король Элла.
— Сердце нашего короля далеко от добродетели, — настоятель скорбно покачал головой. — Надеюсь, Господь вразумит его и он вернет взятое неправедно [3]. Жестокий он человек. И на расправу скорый. Однако ж и норманнам спуску не дает. Скоро он будет здесь и накажет северных диаволов.
Мне стоило немалого труда сохранить покерфейс.
— Наш король… — пробормотал я. — И как скоро?
— Может, уже сегодня, — жизнерадостно сообщил настоятель, поднимаясь по ступенькам.
Я оглянулся на спутников.
Нурманы, как было оговорено, потупили бородатые личики и исподлобья изучали монастырское подворье и ворота.
Ворота были качественные. С мощными петлями и брусом-засовом, уложенным в железные скобы.
При воротах — охрана. Не монахи, бойцы. Четверо. Еще с полдюжины слонялось по двору, и вряд ли это весь монастырский гарнизон.
Нет, захватить монастырь мы, скорее всего, сумеем. А что потом?
То есть я знаю, что потом. Грабеж. Планомерный, основательный, а главное, небыстрый. И ускорить этот процесс мне не по силам. А тем временем войско короля Нортумбрии где-то рядом. Вряд ли настоятель соврал. Зачем ему?
Я еще раз оглянулся. Даны ждали команды. От меня. Для них расклад был очевиден. Они захватывают и удерживают калитку (с воротами много возни), а я беру в заложники настоятеля и тяну время, пока весь наш отряд не окажется внутри.
Все просто, если не принимать в расчет новости.
Мне нужно было принять решение. Например, проигнорировать слова преподобного Годвина. Врать тому вроде незачем. Но ведь он мог и ошибаться. А если сказанное — правда, то тут уже два варианта. Оповестить Рагнара о скором появлении королевского войска, отправив к нему гонца, нет, двух гонцов. Одного — к Рагнару, второго — дальше по дороге наблюдателем. И попытаться реализовать первоначальный грабительский план. И второй вариант: просто отдать ценности и уйти.
В пользу последнего варианта говорило многое. У нас ведь каждый человек на счету. Кого-то мы точно потеряем при штурме монастыря. Вон какие крутые парни его охраняют. Так глазищами и зыркают. А если мы еще и вернуться не успеем вовремя, то ослабим невеликое воинство Рагнара еще больше.
Ах да, есть еще третий вариант. Королевское войско застукает нас за грабежом.
В общем, знака я не подал. Вошел внутрь, совершил все необходимые движения, благо сам ритуал входа в церковь был мне более-менее знаком, отдал сундучок и покинул храм, получив заверения настоятеля в том, что я здесь отныне желанный гость и всегда могу рассчитывать на койко-место в монастырской «гостинице», а уж благожелательное отношение самого милорда Годвина — это само собой разумеется.
Как в воду глядел преподобный любитель сладкого.
— Ты что творишь? — набросился на меня Укси, едва мы оказались вне видимости со стен и воссоединились с остальной командой. — И где мое золото?!
— Наше золото! — рявкнул я. И «включил ярла»: — Меня слушай! Король Элла идет сюда!
— Ну и пусть…
— Нет, не пусть! Главный жрец сказал: они его ждут уже сегодня!
Вообще-то настоятель сказал: «может быть», но немного сгустить краски не помешает.
Дошло. Видимо, тоже представил картинку: королевское войско ловит с поличным грабителей святыни.
— Конунг должен это узнать, и чем скорее, тем лучше! — Я снова «включил ярла».
Плешивый был в нашей команде главным. По должности, но не по статусу.
— Конунг узнает, — проворчал Укси. — Золото ты зачем отдал?
— А что я, по-твоему, должен был сделать? Схватить его и бежать? Уймись! Если вернемся домой, я отдам тебе из своего. Всем отдам! — повысил я голос.
— А если не вернемся? — агрессивно крикнул кто-то из хирдманов.
— А если не вернемся, на хрена тогда тебе золото? — парировал я.
— Но…
— Хорош болтать! — перехватил инициативу Плешивый. — Бросайте эти дерьмовозки! Мы возвращаемся!
— Эй, а вы что же, не станете громить монастырь? — возмущенно завопил наш проводник, встав на моем пути.
Язык Севера он понимал очень условно, но главное уловил.
Зря он влез. Забыл, с кем имеет дело. Нет, я бы его просто отпихнул, но англичанин обратил на себя внимание Укси, а Укси — это не я. Оплеуха сбила англичанина с ног, и наконечник копья вошел ему между ребер. На полпяди. Как раз до сердца.
Плешивый наступил на бьющееся в агонии тело, обтер о рубаху должника наконечник копья и рявкнул:
— Бегом!
И мы побежали.
Глава 5 Убьем их всех!
— Копьем! — заревел Рагнар. — Берегись!
Горизонтальный просвет между краем шлема и краем щита. Вижу сквозь него строй англичан. Стена щитов, щетина копий.
Мой щит дергается. В него угодила стрела. Седьмая по счету. Левая нога вперед, правая — подшаг, левая — вперед…
— Вер! Трик! Хер! Ек! Ком! Вер! Трик!..
Берегись, мы идем!
Плечо к плечу, щит к щиту. Остается семьдесят шагов, шестьдесят… Звонкий удар по макушке шлема. Стрела. Вскользь. Тридцать…
Мы не стали отсиживаться за стенами в роли мишеней для английских стрелков. Так решил Рагнар.
