Пуля, калибра семь шестьдесят два, вещь хорошая. Проверенная временем и собственным опытом. Как любит повторять Карим: «на опыте и собственной шкуре». Кстати, на его «шкуре», целых четыре отметины от таких. Три получил в Африке, и одну в Гвинее.
— Ну что, постреляем, джентльмены? — Пратт опустил окно и передёрнул затвор.
— Вышли бы вы на улицу, парни, — поморщился наш водитель. — Провоняете всю машину.
— Не бурчи, Карим. Тебе не к лицу. Огонь!
Спустя несколько минут всё было закончено. Правда одной свинье удалось убежать. С отчаянным визгом она ломанулась через кусты, а догонять подранка желания у нас не было. Мы вылезли из машины и осмотрелись. Добили одну свинью. Кусок мяса, над которым они дрались, оказался каким-то зверем. Опознать уже не получится. Даже Эндрю, который видел множество представителей местной фауны и тот недоуменно пожал плечами.
— Парни, вы только посмотрите, — сказал Карим и присвистнул от удивления.
— Чего ты там нашел?
— Не чего, а кого, — наставительно поднял палец Шайя и поморщился. — Парни, какого чёрта вы устроили здесь такую бойню? Здесь же шага не пройдёшь, обязательно вляпаешься в кровь. Вас хлебом не корми, дай по мясу пострелять. Так и стреляли бы по головам. Устроили, понимаешь, кровавый бардак. Снайперы, раздери вас дьявол.
Ногой брезгливо отодвинул в сторону кусок окровавленной требухи и подошёл к груде камней.
— Можно подумать, что мы одни стреляли, — усмехнулся Пратт.
— Я, в отличие от вас, целился. И вообще, — не пристало правоверному мусульманину пачкать свои руки кровью этих нечистых животных.
— Как же… Правоверный… Если память не изменяет, то свинину ешь с удовольствием!
— Что поделать, я никогда не был ярым приверженцем ислама. Меня и дедушка за это очень ругал. Хотя и сам был грешником, каких мало. Упокой Аллах его душу. Между прочим, Медведь, — Карим кряхтя опустился на колени и заглянул в расщелину между валунами, — в Коране не написано, что мусульманин не может съесть кусок хорошей свиной отбивной.
— Ты серьёзно? — удивился Пратт.
— Абсолютно, — ответил пыхтящий у расщелины Карим. — Ибо сказано: «Он запретил вам мертвечину, кровь, мясо свиньи и то, что принесено в жертву не ради Аллаха. Если же кто-либо вынужден съесть запретное, не проявляя ослушания и не преступая пределы необходимого, то нет на нём греха».[4] Ещё один вариант, когда запрет не действует, — продолжил Шайя, — война. Если мусульманин воюет и это необходимо, чтобы сохранить силы для борьбы, — ешь свинину, хоть каждый день. На войне как на войне! Так что не надо меня подлавливать. А чёрт, он ещё и царапается!
5
21 год по летоисчислению Нового мира
Джохар-Юрт
Дом был расположен на самой окраине Джохар-юрта. Двухэтажный, с большой верандой, выходящей во двор. Стены сложены из неотёсанного камня, отчего здание было похоже на средневековую крепость. Высокий глухой забор, крепкие ворота. Всё говорило о достатке хозяина. Достатке и положении в местном обществе. В дальней части двора — гараж. У закрытых ворот стояло два джипа.
Несколько, хорошо вооружённых, человек сидели на корточках рядом с ними. Слышался гортанный говор. Вот, один из них что-то сказал и послышался смех.
В одной из комнат, за массивным круглым столом сидели двое мужчин. Хозяин дома, — молодой мужчина, лет тридцати пяти. Черноволосый, среднего роста и крепкого телосложения. Аккуратно подстриженная борода, густые кустистые брови, под которыми блестели тёмные глаза. На левой щеке — рваный шрам, в виде латинской буквы «V». Одет в серый цифровой камуфляж, который пользовался большой популярностью в этих краях. За ним, на спинке стула, висел тактическая подвесная система.
Второй собеседник, — которого хозяин называл «мистер Смит», был постарше. Лет пятьдесят, не меньше, но в хорошей физической форме. Одет в удобные «тактические» брюки и светло-коричневую куртку из тонкой кожи. Ночи, в этих местах, прохладные. Внешне он был похож на успешного дельца, если бы не глаза. Холодные, будто в жилах не кровь, а жидкий азот. Взгляд человека, который торгует гораздо серьёзными вещами, — жизнями и душами людей. Оптом. Разменивает судьбы на банковские переводы, по курсу, который сам же и устанавливает. Человек, привыкший отдавать приказы и не терпящий возражений.
На столе была разложена карта. Остывали чашки с чаем. Судя по всему, к ним даже не притронулись. Разговор был не из приятных. По-крайней мере, для хозяина дома.
— Квадрат поисков очень большой, — покачал головой чеченец.
— И что?
— Это горы, мистер Смит! Здесь можно спрятаться где угодно.
— Мы платим за результат, а не за твои проблемы с местным ландшафтом.
— Где они высадились? Хотя бы примерно. Это ускорило бы поиски.
— К сожалению, — мужчина недовольно поморщился, — этого узнать не удалось.
— Даже примерно? Я думал, что ваши люди знают всё, — еле заметно усмехнулся хозяин.
— Меня совсем не интересует, что ты думаешь! — мужчина смотрел на своего собеседника холодно, немного прищурившись. Оценивающе, с лёгкой долей презрения.
— Хорошо, мы сделаем всё, что в наших силах…
— Плевать я хотел, на твои старания, Асхад! Твои, и твоих полоумных абреков, — его глаза холодно блеснули, — мне нужен результат!
— Я постараюсь оправдать ваше доверие, но…
— Заткнись и слушай! И никогда меня не перебивай! Так вот, — с нажимом в голосе произнёс мужчина, — если ты провалишь и это задание, то мы найдёт других исполнителей. Более старательных и более умных. Мне объяснить, как это скажется на твоей судьбе или сам догадаешься?
— Не надо объяснять. Я знаю.
— Хорошо, что знаешь. Ничего хорошего для тебя и кучки грязных оборванцев, которых ты называешь воинами. Не хмурь брови, Асхад, не надо! Ты сам себя поставил на край пропасти. Я не говорю, что ты струсил, нет. Надо отдать тебе должное, — ты не трус и никогда им не был. Но храбрость и героизм, — он презрительно поморщился, — хороши тогда, когда за ними стоит трезвый расчёт! А ты умеешь считать только деньги. Твой отец был умнее. Жаль, что он так рано ушёл от нас.
— Не надо трогать память моего отца.
— Я не трогаю. Вспоминаю его как трезвого и умного человека. Смелого и расчётливого. Жаль, но этой черты в тебе не вижу… Увы… Кстати о деньгах — твой последний заказ временно отложен в сторону.
— В чём причина?
— Мы начинаем сомневаться, стоит ли вести дела с тобой и твоими друзьями. То, что ты называешь джихадом, больше похоже на мышиную возню. Результаты слишком ничтожные. Я повторюсь, но тебе не хватает трезвого расчёта.
