Александр Зорич - Стальной лабиринт

— А пупок не надорвется, капитан? — спросил начштаба неприязненно.

— Надорвется — новый купим, — холодно ответил Растов.

По глазам Святцева капитан понял: его услышали, а его план одобрили.

В родной роте Растова уже дожидался гость — толковый капитан Сечин.

Сечин пил березовый сок из жестяной банки и читал журнал «Спортивные единоборства». Журнал производил впечатление изнасилованного десятками потных и праздных рук.

— Витя?! Вот это да! — обрадовался Растов. — Какими судьбами?!

— Получил прямой приказ комдива. Пойду с тобой в рейд… Если потребуется клонского офицера изобразить, я готов.

— Серьезно, что ли? Вот это удача! Выходит, зря мне Святцев говорил: «Проси кого угодно, только не Сечина». Этого кадра, мол, беречь надо… Ограждать от всех волнений, как беременную.

— Передумал твой Святцев, — вздохнул Сечин.

— А что мрачный такой? В рейд неохота?

— Да это у меня врожденное, Костя. Я перед боем всегда мрачнею, — отмахнулся Сечин.

— Что пишут интересного? — спросил Растов, взглядом указывая на «Спортивные единоборства».

Сделал он это, конечно, для поддержания разговора. У них-то с Сечиным общих тем, кроме бокса, считай, и не было. А теперь вот вместе работать, и притом в экстремальной обстановке. Значит, надо установить нормальный человеческий контакт. По крайней мере попытаться.

— Пока тебя караулил, про одного супертяжеловеса прочитал. Фамилия у него Бойл, он за Атлантическую Директорию выступает… Кличка — Ратлендский Медведь. Семнадцать боев и ни одного поражения. И это за один сезон! Ты посмотри, рожа у него какая дикая, и впрямь медведь. Ни одной человеческой эмоции на лице. Только тупая ярость и желание удавить, сломать, сожрать… Животное в человеческом обличье!

Для иллюстрации своего тезиса про животное Сечин протянул Растову журнал, загнутый на нужной странице.

Огромная, будто кувалдой по лбу ударенная голова хорошо питавшегося пудингами и гамбургерами неандертальца. Маленькие глаза, глядящие на фотографа как на дичь. Необъятная, шире затылка, шея, переходящая в бревновидные мышцы спины и плечевого пояса. Литые мускулы, синие трусы с красными лампасами…

Вдруг Растова как током ударило.

В углу журнальной страницы — вставка: «Биография». Возле вставки — красная снежинка в белой окантовке на синем фоне!

Ну и что?

Да такая же точно, как на танке того клонского аса!

Растов затаил дыхание. Поднес журнал поближе.

«Питер Бойл. Родился в 2594 году в городе Окем, в семье потомственных безработных. Гражданин Атлантической Директории. Постоянный участник движения за независимость Англии. На соревнованиях регулярно выходит на ринг с традиционным английским флагом „Юнион Джек“, нарушая тем самым закон Атлантической Директории „О государственном флаге“, за что был неоднократно оштрафован. В последний раз — на 2000 терро».

«Две тысячи терро, — оценил Растов. — Солидная сумма… Особенно там, в Атлантической».

— Скажи, нажористый парень? — Сечин заглянул Растову через плечо.

— Угу… Слушай, а что такое этот «Юнион Джек»? Я как-то не до конца понял.

— Так вот же он — Сечин ткнул пальцем в красную снежинку на синем фоне. — Давным-давно, лет семьсот назад, когда Англия еще была не частью Атлантической Директории, а метрополией агрессивного государства Великобритания, у нее был такой флаг…

— Хм. А у клонов тогда что этот восьмиконечный крест означает?

— По-моему, ничего не означает. Ты же знаешь, что вся их символика вертится вокруг крылатого солнечного диска, олицетворяющего Ахура-Мазду, и семиконечной звезды, означающей семерку благих принципов Амеша-Спэнта.

— Умный ты, Сечин. Небось, в разведчики ломился.

— Было дело.

— Ну хорошо, а почему я тогда такой вот «Юнион Джек» на одном «Рахше» видел?

— На «Рахше»? Клонском танке? Ты ничего не путаешь?

— Может, и путаю, — сказал Растов неуверенно, отгоняя видение: стремительный, наглый танк-убийца с красной снежинкой. — Ладно, не до флагов нам сейчас, Витя. Нас дяденька Малько ждет.

Однако танк с красным крестом, этим самым «Юнион Джеком», не шел у Растова из головы.

Пока искали Малько, зампотеха полка, которому было поручено осуществить маскировку транспортеров с танками, Растов обдумывал перипетии вчерашнего боя. Воспоминания накатывали на него, как прибой.

«Ну откуда, откуда у этого гада с „Юнион Джеком“ такая скорострельность? Вот отстрелял он шесть снарядов из револьвера своего — и должен полминуты помалкивать в тряпочку, пополнять автомат ускоренного заряжания с ленты-транспортера обычного автомата! А он что вместо этого? Сразу перенес огонь — и еще четыре снаряда отстрелял. Это, выходит, емкость барабана у него десять снарядов. Так ведь и не десять — больше! Он потом сразу еще два в меня послал… Значит, двенадцать! Ни хрена ж себе! А в „Рахше“-то стандартном один револьверный барабан, на шесть».

Растов в задумчивости остановился перед восьмиосным транспортером, которому в самом ближайшем будущем предстояло, приняв на себя обильный грим, сыграть роль экзотической иностранки по имени «Пусковая установка крылатых ракет „Фаджа“». Ответственнейшую роль, между прочим.

«Может, то был не „Рахш“? — размышлял капитан. — А что тогда? У клонов нет такого бронеобъекта, с которым можно „Рахш“ спутать. Колдунство какое-то… Не понимаю… А потом этот эпизод с Хлебовым! Если верить шифровке Оберучева, Хлебов выжил. Сидит в плену. Хотя и ранен… Но ранен — не убит. А ведь нормальный „Рахш“ нашего брата из пулеметов на молекулы распыляет! Хоронить нечего! Значит, мне не померещилось и этот „Рахш“, который с „Джеком“, из пулеметов не стрелял…»

Растов обошел транспортер, оценивая, какие именно элементы его конструкции, не попавшие под маскировочные щиты, могут показаться клонской жандармерии особо подозрительными. Военные автономера российского образца — это ясно. А вот этот топор? А ведро? А пулемет на круговом поручне над кабиной?

Да, его точно надо снимать, вместе с поручнем. Это на любом русском армейском транспорте пулемет служит неотъемлемой деталью экстерьера — по принципу «лишний ствол в армии не помеха». А в Конкордии все поскромнее. Там пулеметы стекаются на боевую технику, а всякие грузовики, транспортеры, бульдозеры, пусковые установки вынуждены для самообороны использовать только стрелковку своих экипажей.