Заработала круговая панорама, помещение заполнилось полупризрачным объемным изображением звездного неба, на котором Шестоперов увидел знакомые узоры созвездий. Запустив вспомогательные движки, корабль малым ходом удалялся от Земли.
– Опять эти маломерки, – раздраженно сказал Визброй. – Следят за нами, что ли… Аборигену не ведомо, кто они такие?
Опередив «аборигена», ответил Миран:
– Мы обсуждали этот вопрос. Земляне наблюдают их корабли, но в контакт вступить не удалось.
– О чем вы? – не понял Шестоперов, который еще не оправился от потрясения. – Опять о «летающих тарелках»?
– О них самых, – подтвердил доктор.
– Тарелки? Почему «тарелки»? – Гаффай удивленно посмотрел на пассажира и вдруг захохотал.
К командиру последовательно присоединились пилот, штурман и старший огневик Хирин Гзуг, причем последний присутствовал здесь как бы дистанционно – в виде голограммы, транслируемой из другого отсека. Отсмеявшись, Гаффай одобрительно заметил, что у обитателей Земли хорошо развито чувство юмора. Затем командир приказал огневику дать увеличение через орудийный прицел.
Часть голограммы внезапно увеличилась в размере, словно невидимый кинооператор повернул рукоятку трансфокатора. В поле зрения появились приплюснутые эллипсоиды. Кроме них посреди изображения светились три очень подозрительных взаимно-перпендикулярных кольца.
– Я видел эти объекты на фотографиях, – сообщил Кузьма Петрович. – Однако нам не удавалось получить столь четких картинок.
По требованию командира он рассказал о неопознанных объектах все подробности, которые слышал по телевизору или читал в газетах. Из сообщений СМИ и очевидцев можно было понять, что НЛО летают над Землей не менее полувека – видимо, изучают человеческую цивилизацию. В прессе встречались неподтвержденные сообщения, будто пришельцы похищают людей и проводят над ними всякие эксперименты…
– У меня немало друзей служили в войсках противовоздушной обороны, – поведал Шестоперов. – Так они говорили, что очень часто получается странная история: «тарелка» висит прямо над локатором, глазами ее все видят, а приборы ничего не регистрируют.
– Ваши локаторы, наверное, на радиоволнах работают? – сочувственно поинтересовался Гзуг. – Чего ж тогда удивляться – длинноволновое излучение легко обмануть… Командир, по-моему, это не научные корабли, а боевые.
– По-моему, тоже, – согласился Гаффай, равнодушно разглядывая голограмму «тарелочек». – Что-то вроде маванорских канонерок времен гражданской войны прошлого тысячелетия.
Остальные присоединились к мнению командира, а пилот-долок пренебрежительно заявил, что скорость этих примитивных доисторических драндулетов навряд ли превышает шесть-семь… Тут даже бесподобная «Мысль-6» дала сбой, подбирая в лексике Шестоперова словарный эквивалент для единицы скорости. Наконец поступил перевод: «…шесть-семь узлов». Термин был знаком, но, к сожалению, Кузьма Петрович понятия не имел, чему равен космический «узел»…
– Мне почему-то кажется, что мы видим пресловутых найрухов, – сказал вдруг Хирин Гзуг. – Все данные, как будто, сходятся… Командир, разреши подстрелить ближайшего.
Три перпендикулярных кольца, бессистемно передвигавшиеся до сих пор по всей голограмме, совершили осмысленный маневр, скрестившись на изображении одной из «тарелок».
«Прицел у них такой, – догадался землянин. – Неужели сейчас выстрелит?» Ему было очень любопытно посмотреть, как действует космическое оружие, но на этот раз обошлось без канонады.
– Полагаю, это на самом деле найрухи, – медленно проговорил Гаффай. – Во всяком случае, в прошлую войну у них были корабли такого типа… Нет, не будем связываться… Внимание, врубаю главный двигатель на минимальную тягу. Штурман, взять курс на Второй Спиральный Рукав.
На задней полусфере полыхнули огненные язычки, и Солнце стремительно уменьшилось в размерах, отодвинувшись далеко назад. Не прошло и минуты, как земное светило сделалось неотличимым от тысяч других звездных точек.
– Скорость пол-узла, вышли из системы, – доложил штурман.
– Это мы уже сообразили, храбрец ты наш, – с веселой сварливостью в голосе огрызнулся Визброй. – Ложимся на курс и набираем крейсерскую скорость.
Небесная панорама повернулась градусов на сорок. По левому борту промелькнул и скрылся за кормой голубоватый шар – «Лабиринт» промчался мимо какого-то небесного тела. Картина созвездий непрерывно смещалась и становилась все более незнакомой. Разноцветные светила – одинарные, двойные и прочие, то и дело проносившиеся по голограмме, двигались все быстрее – очевидно, звездолет набирал скорость.
Потом звезды по курсу будто расступились, лишь далеко впереди слабо светилась густая россыпь – жалкое подобие знакомого по земному небу Млечного Пути.
– В ближайшее время ничего интересного не ожидается, – прокомментировал Миран. – «Лабиринт» покинул Третий Спиральный Рукав Галактики, в котором находятся Земля и Солнце, а в наш Второй Рукав прибудем примерно через двадцать суток по времени Ратула. Это около тридцати земных.
– Какая же у нас сейчас скорость? – изумился Кузьма Петрович. – Я догадываюсь, что сверхсветовая…
– Обыкновенная скорость, вот на мониторе цифры – двадцать четыре узла. – Тарениец зевнул. – Другими словами, летим в двадцать четыре тысячи раз быстрее света. Понятно?
Потрясенный в очередной раз Шестоперов неуверенно кивнул. По правде говоря, такие колоссальные скорости, немыслимые с точки зрения земной науки, плохо умещались б сознании, но это были уже его личные проблемы.
– Шли бы отсюда, – не слишком любезно посоветовал Туб Ролианус. – Нечего тут без дела околачиваться.
– Кстати, командир, где разместим пассажира? – спросил Миран.
– В любой свободной каюте… И позаботься насчет питания. А через пару дней, когда подлечишь, приводи его ко мне на собеседование.
– Не раньше чем через пять-шесть. Ему еще лежать и лежать в лазарете.
Гаффай удивленно нацелил на доктора тяжелый взгляд желтых с красноватыми прожилками глаз и осведомился не без раздражения:
– Почему так долго? Ты говорил, что у землянина всего-навсего опухоль в желудке. Такую ерунду за сутки можно залечить.
Разведя руками, доктор ответил, что недостаточно знаком с молекулярными процессами в организмах земных гуманоидов, а потому придется предварительно выполнить кое-какие исследования. Командир недоуменно покачал головой, однако ничего не сказал и отпустил их движением ладони.
Следующие несколько дней Шестоперов действительно провел на больничной койке, накрытой прозрачным колпаком, словно это саркофаг. Бесчисленные анализы и не слишком болезненные, но изматывающие процедуры, которые Миран выполнял при помощи массы хитроумных устройств, утомили старика до последней невозможности. Временами он по странной ассоциации вспоминал последнюю свою охоту, завершившуюся разделкой кабаньей туши. Было в этом лечении нечто, похожее на свежевание: изготовленные на другом конце Галактики механизмы буквально разбирали землянина на кусочки, а затем, освободив от злокачественных клеток, собирали вновь.
