— Я думаю, что варды нас в покое не оставят. Они попробуют захватить или потопить Грозный, а потом доберутся до нас.
Сержант помрачнел и отвернулся.
Прямо над нами носились чайки и громко кричали, стараясь отогнать людей от гнезд, в которых удобно лежали пятнистые, словно раскрашенные, яйца. Светило солнце и вражеский берег казался тихим и безмятежным.
Сержант потер ладонью лицо и тихо сказал, глядя куда-то в сторону:
— Может, в плен сдадимся?
— Не думаю, что мы им очень нужны. И потом. Знаете, что варды делают с пленными?
Сержант кивнул и помрачнел еще больше. Слухи ходили разные, но на базе, перед отправкой, рассказывали историю о том, как на захваченном острове нашли десятки наших пленных умерших от голода и пыток.
— И что нам делать? Может попробуем добраться до своих?
Я оглянулся назад. Море сверкало на солнце. Дымовую завесу снесло и видно было, как наши корабли уходят на запад.
— Они уходят. Нам их уже не догнать.
Сержант сунул руку в карман под жилетом, достал пачку солдатских папирос и протянул мне.
— Хотите?
— Не откажусь, — я с благодарностью взял папиросу, моя пачка промокла, и я ее выбросил.
Мы лежали на нагретых камнях и курили. Я снял фуражку. Солнце грело голову, мокрую спину и ноги.
Сержант курил жадно, глубоко затягиваясь, окурок он отшвырнул со злостью, далеко в море.
— Значит нас всех здесь убьют? Не хочу умирать. Только не здесь. Уж лучше в море утонуть.
— Давайте не будем паниковать. Адмирал Она уже отрапортовал, что мы захватим остров в ближайшие сутки, значит наши вернутся, возьмут подкрепление и вернутся. Нам нужно только продержаться, какое-то время. Может быть все не так страшно. Возможно варды нас не заметят или у них найдутся дела поважнее.
Сержант недоверчиво покачал головой.
— Но нам нужно приготовиться к самому худшему. Ступайте вниз и распорядитесь собрать все продукты и воду, и пересчитайте людей, оружие и боеприпасы. Я пока побуду здесь.
— Слушаюсь, — буркнул сержант и начал спускаться вниз.
На вражеском берегу началось, какое-то шевеление, появились люди, как мне показалось несколько десятков. Они вышли из леса и подошли к самой воде. Я напрягал зрение, как мог, но разглядеть чем они занимаются, не получилось.
Солнце палило во всю, и я стал согреваться, по крайней мере, меня больше не трясло. Я несколько раз прикладывался к фляге и подолгу пил.
— Господин, маринер-лейтенант.
Я обернулся. Ко мне поднимался сержант.
Я надел фуражку и стал спускаться.
— В чем дело?
— К нам лодка плывет.
Я смотрел на море. Действительно, к острову приближалась десантная лодка.
— Ну, пошли посмотрим. Людей пересчитали? Что с оружием, с едой?
Пока мы шли вниз, сержант успел доложить.
— На острове восемнадцать человек вместе с Вами. Оружие побросали, когда бежали с корабля. Всего 5 карабинов, патронов около сотни, четыре заряженных корда, есть бомбарда и три бомбы. Из еды, восемь банок консервов и пять пачек галет, все остальное промокло.
— Не густо.
— Господин маринер-лейтенант, что там варды? Видно что-нибудь?
— Ходят по берегу.
При виде лодки моринеры оживились. Почти все подошли к самой воде, только несколько человек, остались сидеть под скалой.
— Как настроение, моряки? — громко и нарочито бодро спросил я.
— Боевое, — проворчал кто-то.
Я оглянулся и в упор посмотрел на моринеров. Несколько человек отвели глаза, но один встретил мой взгляд с нагловатой злобной искоркой в глазах. Я сделал вид, что ничего не заметил.
— Это хорошо! Приготовиться к приему гостей!
Видно было, что шлюпка переполнена. Высокий офицер на носу махал нам рукой.
— Это та лодка, что собирала людей из воды.
— Нам тут всем места не хватит — сказал сержант и плюнул в воду.
— Хватит. Может быть, у них еда есть, — ответил я: — без припасов мы тут долго не протянем, а нам еще наши корабли дождаться надо.
— А они будут наши то корабли? — спросил маленький чернявый моринер, в бушлате с разорванным воротом.
— Будут, — ответил я: — только надо подождать.
— Вот влипли, твою мать, — сказал кто-то: — хорошо хоть варды не стреляют.
Я повернулся к морякам, стараясь стать так, чтобы меня видели все.
— Мы не влипли. Мы попали в трудную ситуацию, из которой есть выход. За нами вернуться. Незачем себя хоронить раньше времени, — резко сказал я: — Все отжали одежду? Здесь врачей нет, так что, если заболеете, помогать будет некому.
Говоря про врачей, я оказался не прав. Когда к скале причалила лодка, и незнакомый офицер спрыгнул на камни, оказалось, что он военный врач.
— Младший лейтенант медицинской службы Сол, — отрекомендовался он и отдал честь. На вид ему было лет 30. Он был худой и высокий, в ладно пригнанной форме, затянутый в новую хрустящую портупею.
В момент торпедирования, доктор со своей санитарной командой оказался на корме, где приказ «покинуть корабль» услышали раньше всех и сразу полезли в лодки, так что у них с собой оказался полный комплект медикаментов, сухие пайки, патроны и оружие.
Когда люди высадились, на скале сразу стало тесно и шумно. Моринеры доставали кисеты, делились папиросами и табаком. Многие из тех, кого привез доктор, были ранены или обожжены. Было двое тяжелых. Я распорядился, чтобы раненых перенесли из лодки на землю. Моряки с радостью кинулись выполнять приказ. Появление пополнения странным образом воодушевило людей.
Мы отошли в сторону, чтобы поговорить с глазу на глаз.
— Говорите потише, — попросил я: — положение тяжелое, не хочу, чтобы моринеры нас слышали.
— Да. Конечно, — тихо ответил он: — Мы хотели уйти за кораблями, но на воде было слишком много раненых и тонущих. Стали спасать, а потом уже увидели вас.
— Много спасли?
— Лодка перегружена, всего 20 человек вместе с моей командой. Извините, очень хочется курить, — доктор достал из кармана френча и стал набивать маленькую трубочку.
— Это точно, — ответил я.
— Хотите?
— Спасибо.
Доктор закурил, выпустил струю дыма и передал мне трубку. Табак у него был очень хороший. Мы немного помолчали, глядя на море, стараясь не смотреть в сторону тонущего корабля.
— Нам повезло. Соседняя лодка застряла, что-то заело и ее так и не смогли спустить на воду.
— Бывает, — сказал я, — мне кажется, что нам всем сегодня очень повезло. Всем, кто спасся.
— Да, — ответил доктор: — Пожалуй. Вы здесь единственный офицер. Я не в счет, как говорят на флоте — швабра. Что Вы собираетесь делать?
