Дверей, расположенных в шахматном порядке, оказалось восемь. Немало. И ни звука из-за них. До чего же тут нелюбопытные люди обитают. Или привыкли не совать свои носы куда не просят? Либо же там никого нет. Тоже вариант. Я шагнул влево и потянул на себя ближайшую. Она легко подалась, и я заглянул внутрь. Три стола, за двумя сидят мужчина средних лет и женщина с длинным носом, оба склонились над бумагами. На третьем стоит допотопная пишущая машинка.
— Добрый день, — поздоровался я. Они посмотрели на меня и синхронно ответили: «Здравствуйте». Я закрыл дверь. Контора пишет.
За открытой для меня дверью оказалась большая комната с четырьмя рядами лавок. У противоположной стены длинный стол, за которым сидит давешний тип. Над ним серая холщовая растяжка с крупными красными буквами, вышитыми крестьянским «крестиком», складывающимися в призыв: «Мы придем к победе!» Слева от стола старенькое пианино с варварски поцарапанной боковиной. На боковых стенах плакаты и в ряд портреты каких-то мужиков. На левой от меня стене два окна с двойными стеклами. Между ними две полки с книгами разной толщины, одна над другой.
— Ставь сюда, — скомандовал я вошедшему за мной автоматчику. — Пока свободен. Ну знакомиться будем?
Я двинулся к столу президиума.
— Покажите ваши документы.
— Опять?
— Покажите, — упрямо и тускло повторил он.
— Ладно, уговорил.
— И постарайтесь мне не тыкать.
— Это я уже сам как-нибудь решу. Кстати, почему вы не провели перерегистрацию радиостанции?
— А мы ее никогда не проводили, — небрежно ответил он, принимаясь за изучение моих «корочек».
— Это что же получается, закон не для вас писан?
— Какой именно?
— Какой?! Я вам покажу какой! В акте. Крупными буквами.
Что-то он уж очень спокоен. Мне не нравится, когда проверяемые вот так спокойны. Я бы сказал, демонстративно. Да еще при этом ловко уходят от моих вопросов.
— Когда последний раз ей пользовались?
— Кем?
— Только не нужно мне тут! Когда, я спрашиваю?
— Давно. Российская Федерация? — поднял он взгляд от документа.
— Как давно? Точнее?
— Не помню. Это все, других документов не имеется?
— Имеется. Как у дурака фантиков. Представьтесь для начала.
— Кононов. Исполняю обязанности руководителя экспедиции.
— Исполняете, значит. На каком основании?
— На основании приказа. Если требуется, покажу.
— Непременно. Только позже. Если с формальностями покончено…
— Боюсь, что не совсем. Как вам уже сказали, товарищ Попов, это режимный объект. Вы должны были знать.
— Вэче 02714. На это намекаете? — Я достал еще одно удостоверение. На этот раз военной прокуратуры. — Устроит?
— Посмотрим.
Он опять принялся его изучать. Неторопливо и дотошно.
— Да, чувствую, придется нам тут подзадержаться, — продолжал я раздуваться административной важностью. — Значит, так. Для начала мне нужны ваши годовые отчеты. Надеюсь, есть? Дальше… Полевой журнал наблюдений. Списки личного состава. Акты инвентаризации имущества за два последних года.
— Предписание, — проговорил он, поднимая голову. — Что?
— Предписание на проверку. Или санкция. Приказ. Что угодно, подтверждающее ваши полномочия на проведение проверки.
Его спокойствие начинало меня определенно озадачивать. Что за комиссия, создатель?
— Вы тут что, совсем с ума посходили? Одному дай санкцию, другому. Вы что, не поняли? Я не следователь и не милиционер. Прокурор! Я сам могу выписать любое распоряжение, только этого не требуется по закону. Хотя бы знали чего требовать.
— Здесь другие законы.
— Это какие же другие, позвольте поинтересоваться?
— Вы нас бросили. Теперь тут живут по особым законам, должны были бы заметить.
— На всей территории страны действуют единые законы, — возразил я, хотя мой опыт мне подсказывал, что это далеко не так. Только я не собирался этим опытом делиться с этим смурным типом. — Единые для всех. Ну ладно, не будем тут дискуссию разводить. Не время и не место. Держите.
Имелся у меня документ, с лихвой перекрывающий все мои удостоверения. Распорядительное письмо за подписью генерального прокурора на его личном бланке и с его подписью, против правил заверенной рельефной печатью. Текст, в сущности, стандартный. Всем руководителям, должностным лицам — список на две строчки — предлагается неукоснительно выполнять просьбы и рекомендации вашего покорного слуги и так далее. На моей памяти это второй прецедент за всю мою практику. Помните, в «Трех мушкетерах» Ришелье дает миледи письменное отпущение всех ее будущих грехов? Вот это из той же серии. На кой, спрашивается, ляд прокурору, и без того обладающему всеми правами и полномочиями, такая бумага? В обыденной практике это не более чем понты. То есть лишняя гирька на чаше весов, измеряющих солидность. В данном же случае мои начальники учли невнятную дремучесть территории и выправили такую бумагу. Как говорится, кашу маслом не испортишь, хотя сам я кашу маслом не заправляю никогда, потому что не люблю жирное с детства. Ну да не в моих кулинарных пристрастиях дело.
— Достаточно? — зло спросил я. Как ни странно, злиться я начал вполне по-настояшему. Даже самому удивительно. Поэтому, поняв это, принялся усиленно себя контролировать.
— Это все? — тускло и как-то обреченно поинтересовался он.
— Это? Нет, всего лишь начало. — Я сгреб свои бумаги и убрал в карман. — Причем самое мирное из всех возможных. Потому что у меня достаточно полномочий для того, чтобы прикрыть вашу так называемую экспедицию к чертовой матери. Поэтому говорю открытым текстом. Лучше со мной сотрудничать в полный рост. Мне тоже не улыбается торчать в этой дыре. Вы помните, что мне нужно? Или повторить?
— Помню. Вот что. Документы документами, через полчаса, час от силы мы вам их предоставим. Я сейчас распоряжусь. А пока как насчет завтрака?
— Уже поел. Лучше распорядитесь про обед. И давайте к делу.
— Тогда пару минут. Или хотите пройти со мной?
— Пару минут подожду, — буркнул я. Ну наконец-то! Пошло дело.
Кононов вышел из-за стола и мимо меня направился к двери. Провожая его взглядом, я заметил, что у него от кромки волос за воротник рубахи идет пятно лишая. Господи, они же тут совсем без медикаментов! Раньше мне это как-то не приходило в голову. Самое странное, что не только мне. Когда мы готовили эту командировку, хотя и в спешке, но успели проработать многие вопросы, а вот про уровень здешней медицины как-то совсем не подумали. Несмотря на то что именно медицинский аспект территории интересовал нас больше всего. Правда, несколько с иных позиций. Сразу вспомнилось, как я больше суток не мог сидеть из-за многочисленных уколов.
