Николай Васильев - Битва при Тюренчене

Уже ночью, в постели Лан расплакалась, сжимая Серьожу в объятьях. Он ей ничего не говорил, только поглаживал и целовал в глаза, из которых еще пуще лились слезы. Незаметно они уснули и проснулись на другой день достаточно поздно. Карцев встрепенулся: он вновь потерял возможность перемещаться во времени? Стало быть, тот, кто им рулил все это время, решил, что дело сделано? Или это опять временный сбой?

Терзаться неизвестностью ему пришлось оба дня, оставшиеся до отъезда из Китая. Лан, заметившая его невысказанные страдания, приняла их целиком на свой счет (не без основания, конечно) и удвоила, утроила свою ласковость.

"Вот мука-то!" - изнывал Карцев, не любивший излишних фиглей-миглей. Чтобы отвлечься, он принудил Лан заняться активным поиском подходящего павильона, и таковой был найден. Карцев вновь насел, и к концу второго дня все документы на владение были оформлены, но Лан что-то не слишком своему приобретению обрадовалась. Тем не менее Карцев, перетолковав с госпожой Ли, закупил разнообразное спиртное и устроил в пансионате "пир на весь мир" - по поводу удачи новоявленной госпожи Лан и по случаю своего отъезда. Отъезжал, впрочем, не он один: почти вся группа сдружившихся туристов отбывала восвояси с интервалом в два-три дня. В результате песни следовали за танцами, танцы за песнями, гулены никак не хотели расходиться. Сергей Андреевич и Лан, долго бывшие в центре внимания, все же улизнули к себе в номер, но так уже устали, что после непременного секса весьма скоро уснули.

В этот раз Карцев ехал скоростным поездом по маршруту Даньдун-Шэньян.

- Ит тэйк ван аур,- говорил, улыбаясь Сергей Андреич, выходя на перрон вокзала. Лан ему не отвечала и только неотрывно смотрела в лицо.

- Айм гойнг ту калл ю (Я буду тебе звонить), - сказал он у входа в вагон. - Ю алзо калл ми иф тат хаппен.

Лан вдруг судорожно вцепилась в лацканы его пиджака и стала целовать в губы. Подошедшие китайские пассажиры их недоуменно разглядывали, но машинист свистнул, и они дружно потянулись в вагон. Лан отпустила пиджак и сказала неожиданно:

- Я льюблю тебья, Серьожа... Всьегда буду ждать.

Карцев глупо заулыбался, машинист свистнул два раза, последний пассажир шагнул в вагон. Двери закрылись, и перрон поехал в сторону, унося на себе несчастливую Лан.

Добравшись, наконец, до своей красноярской квартиры, Сергей Андреевич стал ее оживлять: прошелся мокрой лентяйкой по скрипучим от пыли полам, принял душ, одел привычный халат, выпил чаю и стал готовить более основательный обед. В ожидании пока сварится картошка, он сел в свое единственное кресло, невольно обратился мыслями к полному потрясений китайскому вояжу и вдруг разрыдался.