Сельский голова задумчиво почесал затылок, по всей видимости слабо разбираясь в хитросплетениях слов, произносимых ученым мужем. По лицам аборигенов было видно, что они понимают еще меньше своего предводителя. Но это не останавливало почтенного доктора наук. Он продолжал вдохновенно нести наукообразную ахинею (а именно так охарактеризовал про себя спич коллеги Арсеньев).
– Так сказать, пробудился предсказанный моим учителем, профессором Костровым (произнесено это было так, как будто оного профессора должен был знать всякий), еще тридцать лет назад «геном Авадона», превращающий иной предрасположенный к плотоядности вид в универсального хищника.
– То есть, у нас появился некий суперхищник-мутант, прямо в средней полосе России? – озабоченно осведомился участковый.
– Все не так страшно, – «успокоил» стража порядка Армолин. – Вы, наверное, знаете, что различные гибридные сорта в природе обычно нежизнеспособны и вырождаются в двух-трех поколениях. И точно так же столь глубокая мутация вне специфических условий Зоны не продержится дольше пары лет. Вероятно, уже их потомство перестанет плодиться…
– Ни хрена себе! – озаботился голова.
Оратор смешался и виновато развел руками. Толпа сельчан угрожающе зароптала.
– Что там молол тебе этот ученый дурак про свой «геном гондона»? – поинтересовался Дракон вполголоса.
– Как-как? – переспросил биолог. – Да нет, «геном Авадона» – это термин такой… Типа, научный. По-моему, конечно, хрень полная. Так что, если подумать, ты, дружище, правильно выразился…
– А, ну не расслышал, извини…
Антон лишь молча пожал плечами, вспомнив, что и сам на прошлой неделе, изучая инструкцию по исследованию агрессивных биосред, сперва прочел вместо «гермоотсек» – «гомосек».
– А в целом как? – продолжил Дракон. – Науке, я так понимаю, ничего не известно об этих самых чупакабрах?
Арсеньев уныло кивнул. Пожалуй, эту фразу можно было написать на дверях ЦАЯ.
* * *
Кромешный ад Зон порождает немало загадок.
Мало того что толком неясна природа большинства зонных аномальных явлений, но ведь и изучают далеко не все. Сил не хватает, а может, и желания, ибо, если начать глубоко копать, можно найти такое, что опрокинет все сложившиеся в науке представления о мире. И людям это не понравится. И обывателям, и генералам от науки.
А между тем в барах, на бивуаках или просто в разговорах «за жизнь» сталкеры и даже военные, да что там, вполне себе серьезные ученые, а не шарлатаны типа Армолина, рассказывали о странных вещах, о непонятных и необъяснимых местах. Параллельные миры, бесчисленные переходы между измерениями, места, где время идет назад.
Рассказывали и о существах-паразитах, будто подчинявших себе людей и делавших из них зомби, но не привычных дерганых големов, истекающих гноем, а почти неотличимых от нормальных людей. Что паразиты эти – лишь малая часть той армии созданий, что населяет сейчас территории, ограниченные Периметром, и что основная жизнь проходит в подземных тоннелях, то ли вырытых ими, то ли вообще возникших неизвестно откуда.
Шептались о вещах и вовсе необъяснимых. Как иногда возвращавшиеся из долгих рейдов, особо много выпив, вспоминали о гигантских болотах, уходящих неведомо куда на многие тысячи километров, из которых торчали руины бывших городов – не то Минска и Смоленска, не то других на них похожих.
Или о том, как бродили в неведомых местах и локациях неделями, а то и месяцами, как печальной памяти экспедиция доцента Редичкина. Антон сам-то не особо доверял рассказам уцелевших, почти не верил. Но вот уж кто-кто, а Коля Монин, ходивший с Редичкиным и которому Арсеньев был склонен верить, как самому себе, рассказал про то, как на тридцать пятый день они вышли на берег бескрайнего синего теплого моря, где плавали тысячные стада огромных китов. Этот тихий и серьезный очкарик-ботаник, бесследно сгинувший в следующий свой поход в Полесскую Зону, был кем угодно, но не фантазером. И подавно ни «серого мха», ни ягод «буролиста», ни обычной наркоты не употреблял.
Или вот, к примеру, Развалины – странные домики, что появляются вдруг посреди Зоны из ниоткуда и так же внезапно исчезают. Антон их видел своими глазами, правда, всего единожды. Одни бывальцы говорили, что там можно найти редкие и драгоценные артефакты, а другие – что, дескать, «окна» там выходят в другие места. Но вот ни одного человека, кто туда зашел и доподлинно вернулся, ученый не знал…
* * *
– …В общем, веселые времена настают! Таки уже настали! – Голос Дракона оторвал его от размышлений. – Мне вот вспомнилось, на следующий день, – продолжил сталкер, – после того как умер мой дед, мне сон привиделся, будто стоит он и смотрит на меня с такой жалостью, что у меня все внутренности свело. Ну неужели, деда, говорю, у меня жизнь такая плохая будет? А он ничего не ответил и ушел. Я за ним побежал, но так и не догнал. Было мне тогда четырнадцать неполных лет. А то еще как-то сосед наш, про него говорили, что он колдун, в девяностом году прошлого века как-то мне и говорит ни с того ни с сего: «За семь лет до того, как луна станет красная, придет неведомая беда. Поразит она землю и сам мир, поделив его напополам, и малая его часть уже не будет нашим миром. Это не скоро еще, в то время уже не будет советской власти, и все будет по-другому. Когда услышишь, что такое началось, устраивай семью, а сам будь готов к очень тяжелой жизни».
– И к чему ты все это? – приподнял брови Антон.
В натуре, брат Горацио, на свете
бывает дохерища непоняток,
что крышу рвут конкретным пацанам… –
процитировал Дракон. И добавил уже прозой:
– Но знаешь, докапываться до всего нужно. Так что как ни крути, а требуется нам до зарезу эту тварь поймать. Ибо знание – сила!
– А будет толк от этого знания? – кисло осведомился беглый начлаб. – Не зря ведь сказано, что от многого знания великая скорбь…
– А как же? Точное знание поможет оценить, мобилизовать, грамотно распределить ресурсы, не распыляя их. Если завтра потоп, я буду строить ковчег. Если пожар – зароюсь в землю. Если война, – он задумался на миг, – то, конечно, лучше бы свалить куда подальше. Желательно в другое полушарие, – добавил сталкер с неприятной злой усмешкой.
– Ну а если окажется, что ничего сделать нельзя?
– Вот умеете вы, умники, себе и людям настроение портить! Если так… Расслаблюсь и пойду наслаждаться последними счастливыми моментами. Так что сам видишь, «Знание – сила» не дураки придумали. Потому что без знания мы как слепые во тьме. И как опять же говорили древние: «Когда наступает полная Тьма, во главе становятся слепые от рождения». Тонко подмечено. А, черт!
