Перед быком шли два странных существа, низкие, горбатые, на неестественно тонких ногах с большими ступнями. Бугристые черепа без малейших признаков растительности были, словно веснушками, усеяны мелкими зелеными пятнышками. Их острые уши, казалось, жили своей, отдельной от хозяев жизнью: они поворачивались в разные стороны, прислушиваясь к шелестящим звукам леса; подергивались, отгоняя мелких назойливых насекомых; скручивались, предохраняясь от хлещущих гибких ветвей. Зеленокожие существа тихо переговаривались хриплыми скрипучими голосами.
— Зачем ты его взял, Уот? Тебе, что, проблем мало? Помнишь, что было, когда мы в последний раз встретили людей? Они вырезали половину нашего племени только для того, чтобы заполучить Древесный Топор! Помнишь? Зачем тебе этот полумертвый человек? Не молчи, объясни. Зачем?
— Я уже сказал тебе, Аут. Нельзя оставлять человека умирать. Иначе придут другие люди и будут искать виновников его смерти.
— Здесь не видели людей уже два года. Если кто-нибудь когда-либо и появился бы, то от этого человека не осталось бы и следа. И, потом, кто знает, может он не умер бы и спокойно ушел из наших земель?
— Куда?! — Уот разозлился. Его уши задергались, словно в них были вставлены быстрые тугие пружинки. — Как может выжить слабый человек в нашем лесу? Мы, гоблины, после того, как ушли с равнин, долго учились сосуществованию с Лесом. И неизвестно, что из этого вышло бы, если б не эльфы. Только их помощь дала нам возможность сжиться с Лесом, с деревьями, с дриадами. Эльфы помогли и ушли, оставив Лес нам на попечение. Нет, нельзя, чтобы здесь пролилась кровь! Эльфы всегда терпимо относились к людям, и мы должны быть похожими на них, если хотим спокойно жить в этих краях!
— Эльфы! — фыркнул Аут. — Я старше тебя, Уот, и я помню времена, когда мы были смертельными врагами: гоблины из долин и лесные эльфы. Мы слишком разные, чтобы терпеть друг друга. Наверное, поэтому они и ушли… О, времена! Гоблины прячутся среди деревьев! Гоблины берут пример с эльфов! Гоблины охраняют лес! Гоблины спасают людей! Тьфу!
— Успокойся. Что сделано, то сделано. Ты сам знаешь, что времена меняются, что обстоятельства вынудили нас уйти с равнин. Поэтому хватит стонать и поправь-ка лучше мешки. Не хватало только растерять улов перед самым домом.
Аут остановил быка и, недовольно кривя безгубую щель рта, стал поправлять пахнущие рыбой мокрые холщовые мешки. Проверив поклажу, он окинул взглядом бессознательного пленника и, недовольно хрипя под нос обрывки ругательств, хлестнул прутом быка и пошел догонять молодого напарника, ушедшего далеко вперед.
Глеб выключил монитор.
«ДОСТУП ЗАКРЫТ…»
Буквы еще какое-то время светились на люминофоре экрана, и Глеб наблюдал за их постепенным угасанием.
В комнате стало совсем темно. Лишь нечастые всполохи фар проезжающих автомобилей врывались с улицы в окна, да отблески неоновых реклам немой светомузыкой расплескивались по голым стенам.
Глеб осторожно коснулся виска.
Гладко выбритая кожа зудела, и он почесал череп, то место, где в кость была вживлена серебристая коробочка нейроконтактера. Толстый кабель, соединяющий человека с компьютером провисал над полом словно шланг. Шланг, по которому человеческая личность перекачивается внутрь компьютера или, наоборот, через который виртуальный мир закачивается в мозг. Глеб не мог точно сказать, каким образом осуществляется погружение в компьютерные вселенные. Он никогда не задумывался об этом. Просто привычно втыкал разъем в нейроконтактер на виске, включал компьютер, вводил с клавиатуры идентификационный код и погружался в иной мир. Несколько несложных отточенных движений. Все так буднично: подключил к позолоченной гребенке контактов провод, щелкнул кнопкой, нажал десять клавиш. А об остальном позаботится программа, компьютер, сеть. Программисты и нейрохирурги. Только плати деньги…
Деньги.
Их-то у него больше не было.
Не было совсем, абсолютно, безнадежно…
Игра, давно ставшая привычкой, завершилась.
Наркотик кончился.
Все кончилось.
Доступ закрыт…
Глеб вылез из-за стола и подошел к окну. Медленно провел рукой по запотевшему стеклу, осязая ладонью влажную прохладу. Тонкие змейки ручейков с головками-каплями сбежали от пальцев вниз, прочертили на матовом от конденсата стекле блестящие черные дорожки. Стекло плакало.
На улице шел дождь. Мелкая изморось висела в воздухе, размывая надписи мерцающих реклам. Глазастые автомобили бесшумно проносились по мокрому асфальту. Перемаргивались желтыми фонарями светофоры. Город отдыхал…
Глеб долго стоял у окна, вглядываясь в ночную жизнь улиц. Дурные предчувствия встревоженно ворочались в глубинах сознания, он старался не замечать их, пытался вытеснить их из своего разума. Невеселые мысли обуревали его, но он гнал их прочь. Решение было давно принято, и сейчас он боялся передумать.
Надо все завершить немедленно. Не откладывая. Пока еще свежа память. Пока не ушла ненависть. Любое дело необходимо доводить до конца. Всегда.
От принципов отступать нельзя…
Глеб отошел от окна.
Он знал, что надо делать.
Все еще только начиналось.
1
Глеб слабо застонал и пошевелил онемевшими кистями. Тотчас, откликнувшись на осторожное движение, в подушечки пальцев вонзились тысячи мелких иголок. Боль вместе с толчками крови растеклась по рукам, охватила плечи и перекинулась на спину. Вслед за болью вернулась память. Опираясь на трясущиеся руки, Глеб приподнялся и сел, открыв глаза.
Сперва он ничего не увидел, кроме яркого пляшущего лоскута костра. Через минуту, когда глаза адаптировались к ночной темноте, он разглядел десяток странных горбатых теней, настороженно уставившихся на него поблескивающими угольками глаз. Каждая из теней держала в руках длинный шест с массивным треугольным наконечником. Отблески костра змеились на полированных гранях с устрашающими зазубринами. Пики были направлены на Глеба.
— Эй! — слабым голосом обратился Глеб к сливающимся с темнотой теням. — Вы кто? Что вам надо?
Вооруженные копьями силуэты молчали. Лишь щелкал, разбрызгивая искры, костер, да заторможенно, зациклившись на одной фразе, хрипело в недалеких кустах какое-то лесное создание, не то насекомое, не то птица: «Хр-р-р-ц-ц! Хр-р-р-ц-ц!»
