Через год войны от Эй-Нета в стране осталось одно название. Изодранную на лоскуты мелких локальных сетей, прежнюю единую Сеть постиг крах. Главные правительственные рупоры – радио и телевидение – также подвергались регулярным атакам конфедератов и потому функционировали с перебоями. Донельзя перегруженные, в связи с кризисом Эй-Нета, операторы мобильной связи мало того, что взвинтили до небес тарифы на услуги, так еще и не гарантировали никакой стабильной работы. Власти многих округов начали выделять средства на реставрацию уже почти канувшего в лету телеграфа – разумеется, пока в качестве резервного средства связи, – однако один лишь факт воскрешения этого «динозавра» говорил сам за себя: то ли еще будет…
Пользователи виртуального пространства Международной Сетевой конфедерации с ужасом взирали на творимый в «оплоте мировой демократии» информационный хаос и делали все возможное, чтобы не допустить у себя подобное беззаконие. А беспорядки тем временем приняли характер полномасштабного бедствия, с каждым днем усугубляя и без того плачевную ситуацию в стране. Массовый кризис ударил и по экономике, серьезно пошатнув курс национальной валюты, бывшей до войны одной из самых устойчивых валют мира.
Три года власти упорно называли бесчинства конфедератов происками международного терроризма. И только потом прижатое к стенке правительство признало часть выдвинутых ему претензий справедливыми и пошло на уступки. Но одним смягчением цензуры ситуацию было не выправить. МСК настаивала на полном уравнивании пользователей Эй-Нета в правах и свободах с пользователями «мировой паутины». А также на скорейшем наведении порядка в изолированной информационной зоне, что являлось куда более сложной задачей, чем убеждение политиков поступиться принципами. Восстановление изорванного в клочья единого виртуального пространства приходилось начинать почти с нуля. Для приведения Пятьдесят Первого штата к мировым стандартам требовались не месяцы, а годы. Спокойные мирные годы, не омраченные войнами и прочими политическими катаклизмами.
Именно в этом, а не в хроническом упрямстве властей состояла теперь главная загвоздка. Выяснилось, что остановить разогнавшийся маховик Новой Гражданской войны предпринятыми мерами невозможно. Зная о пресловутой несговорчивости правительства, конфедераты подготовились к затяжной войне весьма и весьма основательно. По всей стране ими была оборудована сеть ударных баз – отменно законспирированных, хорошо защищенных и напичканных современной электроникой опорных пунктов, с которых оппозиционные силы и вели свои непрерывные атаки по всем направлениям.
Большинство ярых конфедератов со временем настолько вошли во вкус этой войны, настолько пропитались ее атмосферой вседозволенности, что даже начали понемногу забывать об идеалах, за которые они, собственно говоря, и воевали. Выйти из образов народных героев было для многих борцов за свободу настолько сложно, что теперь они сознательно избегали любых переговоров с правительством.
Вполне безобидное понятие «свобода пользователя» начало ассоциироваться у конфедератов с абсолютной свободой. Поэтому неудивительно, что после такой подмены ценностей оппозиционерам стало тесно жить в рамках любых законов, включая и те, за какие они поначалу радели. К тому же, переняв от своих собратьев-хакеров секреты их криминального ремесла, масса прежде добропорядочных программистов успела сколотить на этой войне неплохой капитал и не желала возвращаться к прежней законопослушной жизни.
Лагерь оппозиционеров раскололся примерно пополам. Одна его половина продолжала искать выход из кризиса и добиваться от правительства не жалких подачек, а восстановления в Эй-Нете прежних порядков и его полноправного возвращения в единое информационное пространство. Остальная часть ортодоксальных борцов за свободу воевала исключительно ради войны, в которой они теперь видели смысл своего существования. Конфедератам-ортодоксам было уже не важно, с кем сражаться: с властью или со своими бывшими товарищами по оружию, коих несгибаемые «народные герои» стали обзывать бесхребетными соглашателями.
«Бесхребетники» старались во что бы то ни стало погасить костер Новой Гражданской войны, в то время как ортодоксы постоянно подливали в него масло. Понятное дело, что успех в этой «внутривидовой» борьбе сопутствовал последним, поскольку их занятие требовало куда меньше усилий и средств да вдобавок сводило на нет труд тех соратников, кто был готов идти на компромисс с властью.
Пламя войны пылало жарко, вспыхивало очагами то здесь, то там и вот-вот норовило разразиться грандиозным пожаром очередной революции – следующей стадии будораживших страну массовых волнений. И дабы в конечном итоге этого не случилось, власти решились пойти на радикальные меры…
Разумеется, правительство не сидело все эти годы сложа руки, наблюдая, как конфедераты планомерно разваливают в стране закон и порядок. Политики принципиально не шли на сделки с «террористами» и предпринимали любые доступные меры, чтобы обуздать бунтовщиков ценой наименьшей крови и по возможности цивилизованными способами.
Являлась ли таковой задача, поставленная военному институту Крэйга Хоторна, могли судить лишь организаторы и исполнители секретного проекта, не имевшего до сей поры аналогов в мире. Цель его заключалась в следующем: от ученых Контрабэллума требовалось разработать технологию взлома самой надежной из всех систем безопасности в истории человечества – ультрапротектора. Только и всего. Иными словами, подчиненным Крэйга предстояло стать такими же первопроходцами, какими однажды стали их коллеги из «Ультрапротектор Секьюрити Систем», – люди, которые создали этот непревзойденный шедевр современной охранной техники. Разве только имена сотрудников секретного института, призванных совершить сей подвиг, должны были остаться в безвестности. В отличие от ультрапротектора, изобретение Контрабэллума должно было представлять из себя не «щит», а «меч» – оружие, способное в недобросовестных руках натворить немало бед.
Какое же отношение имели разработки Хоторна к идущей в стране Новой Гражданской войне?
Самое что ни на есть прямое. Рассыпанные по стране неприступные базы конфедератов являлись таковыми лишь потому, что их системы безопасности основывались на тех же технологиях, что и аналогичные системы на стратегических государственных объектах. Широкое применение ультрапротектора началось задолго до охвативших страну волнений. Сегодня пользоваться им мог любой, кому это было по карману. Костяк сообщества конфедератов составляли люди отнюдь не бедные, поэтому они защищали свои высокотехнологичные убежища на высочайшем уровне. Чтобы добраться до этих командных центров, правительственным штурмовикам пришлось бы прорываться не только через бронированные ворота, но и так называемые «коридоры самоубийц» – оборудованные ультрапротекторами шлюзовые камеры, где на каждого, кто не проходил проверку, могли обрушиться или дождь из серной кислоты, или облако смертельно ядовитого газа. В общем, на этой войне власть столкнулась с достойным врагом, которого она, по сути, сама и породила.
