— Шлак… Я не могу… А я должен появиться на построении… Я неделю не появлялся…
Шлак, подключенный моим зовом, забрался мне на грудь и начал исполнять задачу — делать мое дальнейшее нахождение в постели невыносимым… Он царапает меня наждачными когтями, вцепляется в мои волосы обломанными зубами и мерзко шипит мне на ухо, угрожая гневом генерала Стага… Но безуспешно. «Спутник» вышел из ниши в стене, протягивая мне отглаженный китель, а я еще не поднялся…
— Шлак… Я обязан пойти на построение…
Страшный «щенок» призвал на помощь свору, отдавая в голос простые команды всей своей скрежещущей и громыхающей рати. Мои механические кошмары разошлись, скуля и воя, стаскивая одеяло и вырывая подушку, душа и царапая… Стараясь сообща, они добились своего, и меня обдало смутным ужасом, бродящим между сном и явью. Мой разум, наконец, включился, и я, в конце концов, вскочил на ноги, отбиваясь от чудовищных конструкций и отбрасывая кошмары в темноту…
Я с трудом вдел руки в рукава и натянул сапоги. Шлак, видя, что я все же встал, успокоился и решительно распорядился, разгоняя свору, — снова пряча отражающие мои страшные сны конструкции под столом, под кроватью… Мои подручные «псы» скрылись в темных углах, и я снова рухнул на постель… Нет, я не встану. Я пропущу построение. «Спутник» зря старается поднять меня…
— Вас ждут, полковник. Вы должны идти.
— Еще минуту… Одну минуту…
— Заводы шестого укрепления Хантэрхайма встали после очередного налета. Хантэрхайм не восполнит потери без помощи Шаттенберга. Северной крепости нужны солдаты и офицеры. Вы должны встать и идти.
— Покажи мне последние данные.
«Спутник» включил экран, выводя данные на развернутую во всю стену проекцию. У меня начала болеть голова, когда я всмотрелся в столбцы кодовых обозначений…
— Хантэрхайм отстоял шестое укрепление, но оно — разрушено, полковник.
— Три полка шестой армии — шесть тысяч человек… И высшие офицеры… А нам на одного полкового командира необходимо три часа… Нет, мы не справимся…
Андроид согласно склонил голову, переключая таблицы данных… Но у меня не получилось сосредоточиться на них…
— Первому управлению поручены и рабочие, полковник.
— Десятки тысяч — только на нас… И их высшие офицеры… И их генералы… Нет, мы не справимся. Нам и спешить смысла нет. Мы и за месяц их не закончим.
— Генерал Стаг распорядился передать солдат специалистам рабочих подразделений для внесения прежде прописанных программ памяти.
— Он даст этим солдатам память погибших?
— Так точно.
— Без изменений?
— Так точно. Нет времени на разработку новых программ памяти и исправление старых.
— Полное психическое совпадение?
— Все верно, полковник.
— Тогда и генетическое тоже? Коды высшей памяти пишутся в соответствии с ДНК.
— Да, полковник.
— Это строго воспрещено.
— Приказом главнокомандующего генералу Стагу переданы необходимые полномочия.
— Спрашивать со Стага результата в кратчайшие сроки и не требовать отчета в средствах достижения цели — это умопомрачение чистой воды…
— Это не безумие, а — необходимость. Будьте бдительны, полковник. Сегодня, возможно, будут допущены существенные ошибки.
Все мое тело, весь мой дух — все сопротивляется моим тяжким сборам… Генерал Стаг до боли сильно сдавливает мои виски холодной волей… Я не могу противостоять ему, но не могу и подчиниться — у меня нет сил… Он просто парализует мой разум, и я падаю на постель…
— Офицеры нужны Хантэрхайму все время этой войны — этой нескончаемой войны… Это длится годами… Это годами не дает мне выспаться… Мне нужно время…
— Вы истратили время, отведенное на сон, конструируя Одиннадцатого.
— Да, я сделал одиннадцатый кошмар для того, чтобы он будил меня вместе со всеми остальными отображениями ужасающих сонных видений, способных меня разбудить… Я устал и теперь не просыпаюсь от простого плохого сна или прежнего его отображения, подобного Шлаку… Одиннадцатый пока пугает меня настолько, что пробуждает мой разум…
Адъютант стянул меня строгой формой, как удавкой, поднимая с постели силой… Я оттолкнул холодную руку железки, протянутую к моей шее, и расстегнул душащий меня воротник… Но «спутник» снова скрепил стяжку… Я решил не спорить с ним, а отослать его, и тогда — просто ослабить все эти застежки, запирающие меня в светлом одеянии, как в оковах…
— Принеси мне кофе из столовой… А еду не приноси — не надо…
Андроид осмотрелся и остановил прохладно светящиеся глаза на моих подручных роботах, прячущихся под столом, под кроватью…
— У вас депрессия, полковник. Вам следует обратиться к врачу.
— Со мной все в порядке.
— Я настаиваю. Я вызову вам врача.
— Я — офицер S3.
— И офицеры S3 страдают депрессией. Вас мучают кошмарные сны. Это может пагубно отразиться на вашей профессиональной деятельности.
— На моей работе это никак не скажется. Ступай в столовую.
— Пока еще вы делаете кошмарных механических «собак», но скоро вы начнете делать чудовищных людей.
— Я давно не биопрограммист, не забывай об этом.
— Вы нейропрограммист и должны об этом помнить. Вы не можете изуродовать тело человека, но можете изувечить его разум. Вы задаете коды высшей памяти и несете равную ответственность со специалистами, занимающимися низшей памятью.
— Как бы нашу ответственность ни уравнивали, — коды первостепенного значения и первоначальные параметры, определяющие человека, задают разработчики ДНК. Я ставлю задачи высшей коррекции и высшего контроля, не выходя за пределы прописанных ими условий, а только внося уточнения и поправки в их установки.
— Коды высшего контроля подчиняют низшую память. Вы и ваши подчиненные несете равную ответственность с полковником Вэймином и его людьми.
Вэймин… Он всегда был на шаг впереди, выслуживаясь перед генералом Стагом… Вэймин занял мое место, и теперь моя должность крепко зажата в его руках — в когтях «дракона». А меня Стаг отодвинул — сослал в глушь, в десятый блок, занимающийся только контролем. Со временем я вернулся в первый блок. Но мне пришлось перейти на другое поле деятельности и вступить в должность с ограниченным влиянием на личность людей. Я сохранил статус создателя, но круг моих полномочий при построении памяти значительно сузился. Я проектирую одну лишь сложную психику — пишу, пусть непростую, но последующую память. Моя задача серьезна — я задаю людям знания, заменяющие первый опыт познания. Именно на эти знания опирается понимание людьми происходящего, — исходя именно из этих знаний, люди дают оценку событиям и себе. Личность строится на их основе, но только — отчасти, только — достраивается. Я даю людям душу, но — лишь частично, лишь опираясь на данные Вэймина. Мне запрещено писать сложную память, способную перекрыть простую, прописанную им. Противоречия — недопустимы. Они увечат личность, калечат человека. Поэтому я принужден оставаться последователем «дракона». Он задает изначальные параметры, загоняя меня в их тесноту, — он задает направление, вынуждая меня тащиться у него в хвосте. А его создания — они всегда покорны судьбе. Это претит мне. Склонны они к надменности или к робости, к жестокости или к жалости — они всегда покорны и всегда ждут приказа. Они похожи на своего создателя, никогда не выходящего за пределы строгих распоряжений Стага.
