со щитами в руках и копьями на плечах. Над войском реяли длинные яркие знамена Глубинного императора. Но за огромным войском я ощутил волю, намного древней и сильней воли Акрадия: Спящий ждал своего часа.
Акрадий хотел запугать меня своим войском, но он недооценил мое знание. Я изучил Морок с его течениями и то, как струится и меняется в нем сила. Внезапно мне стало ясно: сила Акрадия тонка, словно бумага, и сам он едва держится, как и Безымянные. Император отчаянно старался подчинить себе Спящего. Он победил остальных королей, подавил их волю и теперь вынужден был поддерживать статус. Вместо того чтобы смести нас с игральной доски, Акрадий вяло интриговал, будто Воронья лапа или Леди волн.
Вопреки урагану, несшему песок и мелкие камни, я расхохотался. Тут же полыхнула белая ярость Акрадия – жарче кузнечного горна, ярче солнца. Ни разу за долгие тысячелетия смертный не высмеивал его.
– Я заживо сдеру с тебя кожу! И ты провисишь на крепостной стене, не умирая, десять тысяч лет! – завыл Акрадий из своего железного саркофага. – Мои быстрейшие всадники помчатся впереди армии. Двадцать тысяч лучших солдат привезут тебя в цепях!
– Они, но не ты, – заметил я. – Все твои силы уходят на подавление воли подчиненных.
– Тебе никогда не понять истинной власти, – прошептал Акрадий. – Имя мне – легион.
Картинка изменилась, я увидел другую волну драджей. Огромное войско сильных белокожих всадников с луками и копьями, но без доспехов, в длинных кафтанах. Драджи беспощадно нахлестывали харков, крепких и длиннорогих. Эта порода показалась мне более поджарой, чем та, что прежде была у драджей в Мороке. Белокожие гнали во весь опор, а за ними пуповиной тянулся жгут темной силы. Акрадий установил прямую связь между собой и Адрогорском, чтобы Морок не менялся на его пути. Средоточием магии было похожее на трон кресло-паланкин, которое везли мощные тягловые харки. В кресле на истлевших бархатных подушках сидела мумия: забальзамированное тело давно умершего колдуна, усыпанное золотом и самоцветами. Всадникам не требовался навигатор. Они, ведомые магией, скользили, словно бусина по нити, натянутой между Глубинным императором и Адрогорском. Загнанных харков драджи бросали на пыльной дороге. Те, подрагивая тихонько, издыхали. Акрадий всерьез вознамерился пригнать своих рабов к Адрогорску до схождения лун.
За всадниками шли тысячи и тысячи трупно-синих тяжелых пехотинцев с копьями на плечах и щитами в руках, под длинными яркими знаменами Глубинных королей. Напугать меня Акрадий тоже решил серьезно.
– Ты не понимаешь силы моей власти? – грохотал Акрадий, и голос его был громче падающего снега, тверже материнской любви. – Твои хозяева склонили головы, остались ни с чем. Их марионетки не добились ничего, все интриги оказались напрасными. А я – вселенная. Я не предаю тех, кто молится мне, поскольку являюсь всем. Иди сюда. Спаси своих людей, сделай их большим, чем они когда-либо смели вообразить. Стань вершителем судеб.
Акрадий гремел, давил, но я, поднимаясь с песка, дюйм за дюймом оттеснял его, пока не отбросил. И повторил слова, некогда сказанные ему:
– Даже если мне доведется стать последним из живых, неважно. Мы встретимся под стенами Адрогорска.
– Собирается дождь, – донеслось словно бы издалека.
Отряхнув песок с ладоней, я обрушил на Акрадия всю свою ярость – вопреки черноте, холоду и злобе, пытавшимся согнуть меня.
– Да веди хоть всех своих вассалов! Всю свою гребаную империю! Мы тебя ждем.
Глава 30
Раздался гулкий громовой раскат, и к нам двинулась пурпурная стена.
Городские ворота напоминали разинутый рот. Сердце Пустоты выжгло цветы и побеги плюща. Солдаты, нахлестывая волов, погнали в ворота фургоны. Каменные стены, все в оспинах от ядер и заклятий драджей, смогли выстоять. Адрогорск строили на века. За стенами были прежние здания, ныне полуразрушенные, оплавленные.
Знакомая картина.
– Нужно укрытие, – заявила Валия.
Ну да, теперь они знали, что бывает от здешнего дождя.
– Капитан, куда везти станок? – спросила генерал Казна.
– Каналина хочет установить его в самой высокой точке дворца. Если меня не подводит память, это небесная ванна. Но пока нам лучше найти дом и спрятаться внутри.
– Вы можете направить квартирмейстера в соответствующие помещения? Надо поскорее выгрузить боеприпасы в сухое место.
– Генерал, прошло тридцать лет. Когда я в последний раз наведывался сюда, в городе было полно людей, порохового дыма и скверного колдовства. Я и небесную ванну помню лишь потому, что ее видно отсюда.
Мне приходилось кричать, перекрывая вой ветра. Над головой неслись облака. Я махнул рукой в сторону дворца, самого высокого из сохранившихся строений. Из его купола поднималась башня, увенчанная мелкой чашей небесной ванны.
Генерал принялась отдавать приказы: установить отводчики влаги, найти приличный дом под пороховой склад, определить участок под нужники, обезопасить периметр, согнать в одно место животных. Вестовые разбежались с привычной расторопностью. Их плащи из промасленной парусины выдерживали лишь легкий дождь, да и то недолгое время. Упали первые капли, зашипели, обжигая кожу.
– Всем искать укрытие! – заорал я.
Впрочем, мог бы и не орать. Солдаты – сами не дураки, они видели, что сделал дождь с их товарищами. Валия, Малдон и я нырнули в дверь, наполовину перекрытую оплавившимся камнем. Комната за ней тоже оплавилась, потолок свисал почти до пола. За годы в углы нанесло песка и пыли, но три скелета остались практически целыми. Среди останков лежали клочья одежды, пряжки от ремней, оловянные пуговицы.
– Что за склеп? – буркнул Малдон.
– Наверное, этот дом использовали как госпиталь, – предположил я.
– И, уходя, бросили раненых? – спросила Валия.
Я опустился на колени подле скелета, подобрал карманные бронзовые часы. Похоже, они давно остановились. На улице колотил по камням, шипел черный дождь.
– Мы оставляли только мертвых, – ответил я. – Те, кого из-за ранений нельзя было перемещать, получили быструю смерть от рук своих офицеров. Драджи стояли на пороге. Быстрый удар ножа – намного лучше, чем оказаться в их власти. Никто не хочет сделаться драджем или получить психочервей.
Я провел пальцами по черепу. Может, я и знал этого солдата, смеялся с ним, делил выпивку. Гребаная война.
Мы расположились подальше от двери, рядом с обломками прошлого, под самым обвисшим потолком, и молчали до тех пор, пока не иссякло небо.
– Что будешь делать, Галхэрроу? – осведомился Венцер.
Мы сидели вдвоем, друг напротив друга. Я перекидывал из руки в руку то ли камень, то ли фалангу пальца. Поди в темноте разбери.
– Когда?
– Когда придется что-то делать. Когда будет готово оружие Вороньей лапы. Когда соберут и сплетут силы лун и возникнет новый способ уничтожить мир.
– Я сделаю то, что должен.
– То, что должен, или то, чего хочешь? – спросил Железный козел.
Голова маршала свисала набок, сломанная шея не держала ее. Зубы были стертыми, многих из них не хватало. Но глаза оставались яркими, живыми.
– Знаешь, «должен» и «хочу» – порой одно и то же, – медленно произнес я.
Голова Венцера качнулась вперед,
