челюсти монстра.
Судя по визгу, один из ударов оказался чувствителен для него. Хоть что-то хорошее… Чтобы закрепить успех, я стал бить в то же место быстро и упорно, как дятел по стволу дерева. Эта тактика принесла результат. Монстр постепенно стал терять ко мне интерес. В его взгляде появилась растерянность.
Однако до победы было ещё далеко.
Глупо было рассчитывать, что в такую трудную минуту киллер придёт мне на помощь. Собственно, так оно и произошло. Арнольд воспользовался передышкой и принялся вскарабкиваться наверх, к железнодорожным путям. Наверное, ему удалось бы уйти, не случись в нашей с чудовищем драке перелом.
Монстр осознал, какой твёрдый орешек ему достался, отпрянул от меня и отскочил, словно мяч от стенки. Пути киллера и твари пересеклись. Когда я выскочил из ложбины, было уже поздно: мохнатая гадина покончила с Арнольдом и стремительно исчезала вдали, стараясь держаться как можно дальше от пылающей огнём станции.
И Кострикин, и Патря были мертвы. Правда, теперь у меня в руках оказался кончик ниточки, способный привести в логово врагов, но нас разделяло огромное расстояние.
Не хотелось оставлять на поругание тела обоих солдат, особенно Патрикеева. Не по-людски это как-то, пусть Арнольд и был той ещё сволочью. Я соорудил из найденного куска брезента и верёвок что-то вроде волокуши, положил на неё мертвых ребят и, впрягшись, как вол, потащил в ту сторону, где должен был находиться наш поезд, молясь всем святым, чтобы больше ни одна тварь ко мне не пристала.
Идти было неимоверно тяжело, я поймал себя на предательской мысли бросить всё и пошагать налегке, но отмёл её и заставил себя тянуть эту нелёгкую во всех отношениях ношу, напевая под нос что-то вроде «И зачем я на свет появился? И зачем меня мать родила?».
Я уже потерял счёт времени, когда наконец смог углядеть впереди до боли знакомые и уже такие родные платформы с оборудованием и вагончики. Там тоже меня заметили. Навстречу выскочили несколько парней в форме, подбежали ко мне и, увидев груз за моими плечами, оторопело замолчали. Потом каждый по очереди присоединялся ко мне, подхватывая верёвку то с правой, то с левой стороны.
Поручик стоял у ближайшей к нам платформы. Выражение его и без того лишённого всяких эмоций лица стало каменным.
– Ланской? – Он вопросительно посмотрел на меня.
Я замер, изобразив слабое подобие стойки смирно.
– Так точно, господин поручик. – На титулование у меня уже не оставалось сил.
– Пойдёмте, Ланской. Нужно поговорить.
– А как же… – Я растерянно оглянулся.
– Ими займутся, – тихо сказал фон Тизенгаузен.
Он пошагал к своему вагончику, я поплёлся за ним.
В его купе было жарко и душно. Поручик приоткрыл окно.
– Садитесь, Ланской.
Я опустился на кожаный диван. Да, у офицеров условия лучше, чем наши, но тоже отнюдь не фонтан.
Приходилось видеть куда более роскошную обстановку в частных вагонах некоторых наших поп-звёзд. Там один только траходром мог занимать почти всё купе.
– Винтовку вы нашли и уложились в срок, поэтому я не стану докладывать о происшествии наверх, – сказал поручик. – Но теперь я желаю выслушать от вас полный доклад.
Я заговорил, стараясь опускать детали, которые могли бы принести мне вред. Не упомянул о том, как с помощью магического зрения смог вычислить и уничтожить тварей, как спас маленькую девочку из пожара, ничего не сказал о том, что Кострикин – наёмный убийца. Просто сказал, что на нас напали чудовища, и Арнольд геройски погиб, сражаясь с ними. Быть может, эта версия успокоит Бестужева, и он не поймёт, что его вычислили. Всю историю я свёл к цепочке случайностей: увидел трупы в болоте, потом на полустанке, нашёл дрезину, но её уничтожил состав на полном ходу…
В этот момент фон Тизенгаузен со вздохом произнёс:
– Состав не мог остановиться: вся поездная бригада погибла. Случился пробой, куча тварей смогли вырваться на свободу. В скором времени сюда перебросят несколько стрелковых полков.
Я понимающе кивнул. Да уж, в весёленькое мы едем место, ничего не скажешь. Если ещё на подступах такая жуть творится, что будет дальше? Не хочу даже загадывать.
– Я сообщу о гибели нижних чинов Кострикина и Патрикеева. Теперь вы, Ланской, понимаете, почему наш батальон называют батальоном смертников?
– Так точно. Не успели добраться до назначения, а уже потеряли двоих.
– И чем дальше, тем потерь будет больше. – Поручик склонился надо мной. – Скажите, Ланской, кто из этих двух пытался убить вас: Кострикин или Патрикеев?
– Что? – непонимающе вскинулся я.
– Я вас спрашиваю, Ланской: кто из этих двух солдат был киллером, которому вас заказали?
– А откуда вы знаете про киллера?
– Господин Гартинг передаёт вам привет и наилучшие пожелания, Ланской. Как вы, наверное, уже догадались, мы с ним из одной богадельни. Я тоже работаю на Охранное отделение. Впрочем, как и вы, – усмехнулся поручик.
Никогда в жизни я не видел таких огромных ворот. Казалось, они подпирали собой небо, где так же высоко-высоко палило солнце. Приходилось задирать подбородок, чтобы увидеть надвратные башни, грозно ощерившиеся пулемётными стволами. При желании они разложат на молекулы любую угрозу.
А солнце жарило и парило всё сильнее. Спина уже почти промокла от солёного пота. А воздух был густым и тёплым. При других обстоятельствах я бы подумал, что попал на курорт. Сейчас заедем в гостиницу, примем душ, переоденемся и на море – купаться…
Ага, как же, держи карман шире! Здесь люди порой умываются собственной кровью. Какое, твою мать, море?! Та самая, полная загадок и тайн зона, которая овеяла недоброй славой фамилию Ланских, ждала меня впереди. И пока что не обещала ничего хорошего.
Откроются ворота – и всё. Здравствуй, странный мир! Не скажу, что сильно стремился сюда, но сила обстоятельств оказалась непреодолима, и вот я здесь. Не волноваться не получается. Слишком много плохого довелось мне услышать за время пути, слишком многие погибли из-за тебя и твоих порождений.
Я даже вцепился в винтовку посильнее, хотя никто не стремился у меня её отобрать. Судя по напряжённым лицам моих спутников, они тоже не испытывают блаженства и не впадают в нирвану.
Невидимые механизмы пришли в движение, створки на удивление быстро разошлись, и тепловоз после пронзительного гудка потянул состав за собой.
– Вот и всё, – вдруг произнёс поручик фон Тизенгаузен, – мы почти дома.
С момента нашего прошлого разговора прошло два дня. Теперь нас объединяла общая тайна. Правда, это никак не повлияло на ход моей службы, я как тянул её прежде, так и продолжил тянуть,
