– Ты о чем, Ра? – Виру действительно непонятно.
– Адресок интересный дали в неисследованной части Галактики – это раз. Идейку безумную подкинули – это два. А уж по части баньки и ужина – так это было просто божественно. И вообще, нам, принцессам крови, на голой земле спится плохо, а тут настоящий матрас, под который даже горошину никто не закатил.
У супруги отличное настроение. Искрится весельем и сыплет шуточками. А у Вира сомнения в душе. Неуютно ему от осознания того, что в этом мире есть группа людей, чье могущество просто неодолимо. Ну вот, осерчай они на кого, ведь ничего им противопоставить невозможно. Везде найдут и сделают, что захотят. Интересно, куда они забросили с Тыквы те экспедиции, что им не понравились? Не иначе как в какую-нибудь далекую-далекую галактику, откуда не видать ни одного родного пульсара. В общем, чтобы даже не помышляли о возвращении. В их физическое уничтожение как-то не верится. Викторович и Нина, да и гость, имени которого он так и не узнал, производят впечатление людей изобретательных даже в жестокости. Не запомнилось имя астронома. Хотя это он от обилия впечатлений тормозит. Василий. Точно. Нина его так звала. Нет, ну надо же, до чего эта чехарда его заморочила!
Если не врать самому себе, то нужно честно признаться в том, что при сборах империи в дорогу из обжитых планетных систем на новое место толку от Вира мало. Нет у него ни знаний, ни навыков ни в постройке огромного количества кораблей, ни в управлении ими при перелете от старого места к новому. И работу по перемещению грузов и пассажиров с планет на орбиты без него сделают не менее успешно, чем с ним. Он не навигатор и не организатор. Картофелевод – да, хороший. Ну и по части исследования новых мест – тут он с большинством остальных на равных. А умение пользоваться крылатиком и тыквенный опыт вообще дают ему некоторые преимущества. Так что его место на другом конце линии, там, где идет освоение планеты, которую какой-то разумник наименовал Капустой. Это теперь все ее жители станут капустянами, не иначе.
Раомина остается управлять сборами. В империи теперь сплошняком одни национализированные предприятия, даже средней руки предприниматели выстроились в очередь на отъезд вместе с домочадцами и капиталами, свернув дела и распродав фирмы. Банки с опустевшими счетами и хранилищами тоже переведены в режим обслуживания обращения немногих оставшихся у населения денег, и служащие этих теперь, по существу, расчетных касс получают зарплату из бюджета. А государственный долг империи – то есть количество эмитированных денег, переведенных на счета в иных государственных образованиях, превышает все мыслимые пределы. Но государыня спокойна. Если кто-то попытается их отоварить здесь – она просто продаст все, что угодно, хоть планету, хоть целую планетную систему. Или любой участок поверхности. Да и производственные комплексы по большей части теряют инвестиционную привлекательность в связи с четко известной продолжительностью своего функционирования, весьма небольшой.
Теоретически деньги империи должны стать неликвидными во всех населенных мирах, достаточно финансистам осознать, что все, купленное на них, будет безвозвратно утрачено в течение ближайших десятилетий. Но почему-то этого еще не произошло. То есть денежные воротилы, пока они не перевели свои средства в валюты других государств, какую-то информацию придержали и вряд ли станут торопиться с ее обнародованием. Понятно, что скандал рано или поздно разразится, но его момент к настоящему моменту не настал. Зато настало время постройки небывалого по своим размерам космического транспортного флота.
А сейчас принц-консорт устраивается на четвертом ярусе нар в бывшем ремонтном ангаре авианосца «Рассвет», который вместе с однотипными «Закатом», «Восходом» и «Заходом» превращается в консервную банку, под крышку набитую добровольцами первой волны – волны квартирьеров, – которые направляются на Капусту. Разведка, разметка, закладка поселений – много черной работы и, наверное, опасностей. Планетка-то сейчас в периоде господства рептилий, а они – существа достаточно агрессивные. Ну, так думается.
Лет через десять, когда дочка подрастет и выучится летать, возможно, Раомина отправит ее к отцу. И тогда в новом мире еще будет много опасной работы – освоение такой молодой планеты продлится не одно поколение. В обращении к народу Раомина обрисовала нависшую над империей опасность и план переезда на новое место. Она также вывесила в информационных сетях планы мероприятий, перечни специальностей, необходимых в процессе подготовки к переброске населения и промышленности, объявила о потребности в молодых и сильных парнях и девчатах для работ по подготовке Капусты к приему переселенцев и вообще навела в деле полную прозрачность. После этого даже расписание убытия эмигрантов устроило всех. Позднее, когда пойдут нестыковки и накладки – появятся и недовольные. А пока все приняли волю монархини и затихли, пытаясь определить свое место в новой ситуации.
* * *
Вир с детства хотел выбиться в люди. На Емле для этого существовала накатанная дорога, по которой с разной успешностью проследовал, наверное, каждый десятый мужчина. Начиналось все с упорной учебы и приводило в прикладную науку. Фундаментальными вещами занимались немногие люди, и разделение на эти два направления происходило относительно поздно. Как и полагалось, в юношеские годы он крепко налегал на учебники, позднее штудировал периодику по теме и прожигал кислотами и щелочами рукава халатов. Ну а после встречи с императрицей и брака с ней он вдруг оказался в дурацком положении, когда стремиться к достижению чего бы то ни было просто не имело смысла. Научное направление, в котором он трудился, оказалось бесперспективным, а на удовлетворение скромных запросов в материальной области с избытком хватало средств от работы по специальности, доставшейся ему, можно сказать, по наследству.
Общение с супругой и ее необычность во всем прекрасно заполняли жизнь массой интересных событий, новых впечатлений и приятных хлопот. Но вот угроза вспышки сверхновой – и все стало по-другому. Он, ни в чем не состоявшийся молодой человек, всеми «достижениями» в жизни обязанный слепому случаю, который привел его в хорошую компанию. Свел знакомство с замечательной женщиной, сейчас попавшей в очень сложное положение. Так что, если даже сбросить со счетов жизни родителей и друзей-емлян, пренебречь судьбами обывателей немаленькой империи, все равно помочь жене – просто его супружеский долг.
Эти мысли ворочаются в стриженой голове молодого человека, одной из сотен, штабелированных в ангаре вместе с телами других первопроходцев, разделенных тонкими прокладками настилов многоярусных нар и минимальными воздушными промежутками, позволяющими ворочаться с боку на бок. Вставать можно только для приема пищи и по естественной надобности с разрешения дневального. Периоды невесомости кратки. Авианосец почти постоянно ускоряется, поскольку занят корректировками курса в промежутках между переходами. По громкой связи следуют предупреждения о маневрах, и один из сержантов, раньше гонявших курсантов, теперь дирижирует пассажирами:
