Тори снова дернула его за куртку.
– Не понимаю, о чем ты говоришь! Сойди с телеги! Немедленно! Нам пора уходить!
– Да, ласточка, сейчас… – Со вздохом сожаления Глеб покинул платформу. – В конце концов, что нам эти древние развалины? Нужно о себе побеспокоиться… Как бы не остались в нашем метро лишь черви да крысы…
Керы уже сидели на конях, и каждый вел в поводу навьюченную металлом лошадь. Подсвечивая факелами, они выехали из тоннеля, пересекли огромный зал и направились к светлому прямоугольнику входа. Солнце едва миновало зенит, его лучи падали на засыпанную костями долину, на невысокие террасы, что тянулись вдоль нее, и срезанный вертикально склон трехглавой горы. Глеб оглянулся в последний раз на вал черепов и скелетов перед входом, окинул взглядом прямое как стрела ущелье и покачал головой. Теперь он понимал, что здесь случилось.
Усыпальница?.. Подземный город, полный чудес?.. Хранилище знаний?.. Нет, убежище! Огромный, хорошо защищенный бункер, в котором избранные спрятались от какой-то опасности… А остальные – вот они, здесь! Миллионы и миллионы гонимых страхом существ пришли сюда в надежде на пристанище, но их в Пещеры не пустили… Тут, на этой дороге, они погибли, словно политые ядом муравьи.
«Памятник древней культуры?.. – подумал Глеб. – Нет, скорее свидетельство эгоизма, символ жестокости…»
Под копытами вороного хрустели и трещали кости.
* * *
Приблизившись к лагерю, они поняли: что-то случилось. Над скалами метались птицы, поодаль, в сочной траве, темнели длинные широкие проплешины, будто выжженные огнем, костер не горел, и рядом с телегой лежали два неподвижных тела: Та, Кто Печет Лепешки и один из парней, чье имя Глеб не запомнил. Остальные в мрачном молчании сидели рядом.
Всадники спешились, и Глеб склонился над убитыми. Таких ран он не видел никогда: в груди юноши зияло сквозное отверстие в палец, плоть запеклась по краям от страшного жара, пробитое ребро обуглилось. У девушки – то же самое, но ей попали в шею и перебили горло. Безнадежно, понял он, оба мертвы…
Отец Тори спрыгнул с коня, сел перед молодыми и бросил:
– Рассказывайте!
Они заговорили разом, и голоса их были полны страха, ненависти и гнева:
– Вчера в полдень прилетела стрела с огненным хвостом, не такая, как птицы тех, что живут на острове…
– Но мы подумали, что это они, с острова – ведь кто еще может летать по небу…
– Вышли трое, но какие, издалека не видно. Стрела унеслась вверх…
– Девушки сели на коней и с ними Тот, Кто Родился под Второй Луной. Поехали к ним…
– Двоих они убили сразу и хотели поймать Ту, Кто Заплетает Гривы Лошадям. Но она ускакала…
– Мы взялись за арбалеты и проткнули их стрелами. Но один еще жив…
– Он здесь, под телегой. Уж больно страшен на вид…
– Доставайте! – велел кузнец.
Парни полезли под телегу, выволокли на свет пленника и посадили, прислонив к колесу. Плоское вытянутое лицо под шлемом было словно пародия на человеческое: зеленоватая кожа, темные глаза без бровей и надбровных дуг, вместо носа – почти незаметный, сливающийся со щеками выступ, небольшой безгубый рот и полное отсутствие подбородка. Голова сразу переходила в длинную гибкую шею, плотно охваченную воротом темного скафандра или комбинезона. В остальном пришелец почти не отличался от людей – две руки, две ноги, суставы в положенных местах, так что сидел он как обычно сидит человек. Стрела пробила ему бедро, другая торчала в спине, на ладонь выше поясницы.
Глеб, опустившись на колени, стал его рассматривать. За спиной переговаривались керы:
– Этот не с острова. Там люди, такие же, как мы.
– Мирные, а этот – убийца! Молодых не пожалел!
– Странная тварь… Морда на змеиную похожа… И зеленая!
– Однако человек. Видишь, руки, ноги, голова… Пальцев только многовато…
Пальцев было семь. Руки, затянутые в перчатки, лежали на коленях, дышал пленник тяжело, и его комбинезон, в тех местах, где его проткнули стрелы, пропитался темной кровью. Его талию обхватывал пояс с подвешенными к нему петлями и сумками, сейчас пустыми.
– Что скажешь, целитель? – спросил Кер Пирит Рах Огуда.
– Видел таких плоскомордых?
Глеб покачал головой.
– На Земле они мне точно не попадались, да и здесь тоже.
Что было у него на поясе? И где тела двух убитых чужаков?
– Закопали, – ответил один из юношей. – А на поясах у них висело много разных диковин… Сложили в телеге. Сейчас принесем.
Диковины вывалили на землю. Узкие раструбы с рукоятями под семипалую кисть, явно оружие… Плоские зеленые контейнеры – очевидно, с пищей… Полуметровые жезлы из пластика – то ли какой-то инструмент, то ли опять же оружие… Прозрачные щитки – похоже, их прикрепляли к шлемам на уровне глаз… Странные предметы непривычной формы, с маленькими экранами и торчавшими в разные стороны металлическими штырями… Небольшой цилиндр – один конец выпуклый, с другого свисает кабель с защелкой… Увидев его, пленник с усилием протянул руку и сипло заклекотал.
Хочет поговорить, догадался Глеб. Ну, послушаем, что скажет…
Плоскомордый защелкнул кабель на поясе. В цилиндре захрипело, засвистело, но хрип и свист прекратились с первым же звуком, изданным пришельцем. Он произнес пару коротких фраз и замер, уставившись на Глеба взглядом змеи. Глаза у него были маленькие, круглые, с вертикальным зрачком.
– Имп-перия м-могуча… – донеслось из цилиндра. – В-вы – грр… гррязь под ее стопой… б-будете уничтож-жены…
Брови Глеба в изумлении полезли вверх. Этот прибор – вероятно, транслятор – перевел речь чужака на английский!
– Что он говорит? – произнес кузнец. – Ты понимаешь его слова?
– Понимаю. Этим созданиям знаком один из земных языков, самый распространенный в нашем мире. Он угрожает.
– Спроси, зачем они здесь и почему убили молодых.
– Спрошу. – Глеб повернулся к пленнику и перешел на английский. – Кто ты? Ваш народ из Внешней или из Внутренней Ветви? Что вам нужно на этой планете? Зачем вы стали убивать?
Эмоции чуждого существа вряд ли поддавались верному истолкованию, но Глеб почти не сомневался: плоскомордый смотрит на него, на всех керов, со злобой и презрением. Выслушав перевод, он заговорил:
– Имп-перия выше Ветвей… выше всего в Гал-лактике… Я… – транслятор на секунду запнулся, – я Седьмой Коготь, делаю то, что повелевают… б-будете убиты… все…
Что за империя?.. – подумалось Глебу. Не говорил Грибачев про какую-то империю! Правда, упомянул об опасности, о том, что существуют в Галактике противоборствующие силы, но речь шла о Внешней и Внутренней Ветвях. Выходит, все не так просто… Есть белые, есть черные и есть серые – или такие черные, что чернее некуда!
