Испании с наследником сглотнули и судорожно кивнули, а Изабеллу, прятавшуюся последние десять секунд за спиной отца, вообще не стало видно. Царственный же дед продолжил глумиться:
— Так зачем вы нарушили правила, господа Савойские? Молчите? А знаете, чего нам с Медичи и Бурбонами стоило уговорить Гримальди вообще пригласить вас в Монако? Опять молчите? И правильно делаете. Поступим следующим образом. Об окончательных условиях компенсаций и порядке проведения дуэли разговаривать будем завтра, а сейчас вы здороваетесь со всеми присутствующими и покидаете прием, иначе я не буду препятствовать Алексею в его законном праве на месть. Господа, не смею задерживать.
Отпустило меня не сразу, но холодный анализ ситуации вернулся — царственный дед с моей помощью фактически втоптал репутацию Савойских в грязь, что было для репутации самих Романовых гораздо ценнее, чем все эти виры и даже исход моей дуэли с Филиппком! От этого простого вывода тут же поднялось настроение, а отношение к королю Испании с ненависти резко сменилось презрением.
Сам царственный дед держал лицо — он так и стоял на одном месте, глазами следя за передвижениями Савойских, и даже не думал поворачиваться к супруге, находящейся в полуобморочном состоянии.
Не знаю, было ли виной тому мое хорошее настроение или просто хотелось, чтобы она тоже насладилась триумфом Романовых, но бабке я все-таки решил помочь.
— Бабушка, сейчас будет легче, — я перехватил у отца локоток бледноватой бабули, — потерпи, пожалуйста…
— Злобырь… — прошептала она и сделала робкую попытку вырвать локоть. — Как есть Злобырь!
Темп… И легкая команда доспеху императрицы на восстановление…
— Вернемся домой, — я погладил старушку по руке, — и сразу на правило. Обещаю.
— Обманешь ведь! — буркнула она, заметно розовея лицом.
— Век воли не видать! — И зацепил ногтем зуб. — Легче?
— Подотпустило… — бабка кивнула.
— Все, шагай к деду, наслаждайся моментом, — хмыкнул я. — И не обращай внимания на легкое покалывание или жжение — это нормально.
— Благодарить не буду, — голос бабки вновь приобрел нотки властности, — сам сделал, сам исправил.
— Извинений тоже не ждите — сами приказали, сами пострадали.
Наша молодежь встретила меня молча, но на их лицах читалось полное одобрение нашей с дедом «выходки».
— Чего приуныли? — улыбнулся я. — Жизнь продолжается.
Все как-то сразу расслабились и заулыбались тоже, а Александр не удержался и хмыкнул:
— Жизнь не только продолжается, а становится все веселее и веселее. Лешка, с бабушкой все в порядке?
— Бабушка у нас крепкая, еще наших детей на воспитание возьмет. — И решил перевести разговор на нейтральную тему: — Кстати, красавицы, как шоппинг прошел, удачно?
Хорошо воспитанные девушки намек поняли правильно, и на нас обрушился поток подробностей их сегодняшнего времяпрепровождения, должный сообщить всем присутствующим на приеме, что ничего особенного не произошло, а подобные «выступления» императора и одиозного великого князя российская родовитая молодежь наблюдает через день. Еще через какое-то время девушки не выдержали и начали пытать уже нас насчет Maserati и требовать прямо завтра их покатать. А там и импортные принцы с принцессами к нам присоединились, и они тоже предпочли тему обструкции Савойских не поднимать. Исключением была Оленбургская, но ее, как оказалось, больше интересовали «технические» подробности:
— Алексей, — девушка в очередной раз отвела меня в сторону, — этот гнев, который ты продемонстрировал сегодня, и от которого стало дурно твоей бабушке, это… максимальный уровень… гнева?
— Не максимальный, Соня.
И опять я ловлю себя на том, что мне не хочется врать этой девушке.
— Очень интересно! — Взмах ресниц и хитрая улыбка. — А что случится, если ты не будешь сдерживаться?
— Думаю, — я огляделся, — в этом зале не осталось бы никого в живых. И не только в этом зале, но и во всем дворце.
— Ужас какой! — она прикрыла ладошкой рот. — А ты кого-нибудь так уже убивал?
— Было один раз.
— А за что? — В глазах Сони читался нескрываемый интерес.
— Люди взяли в заложники семьи двух отставных военных и приказали ветеранам меня ликвидировать, а потом, заметая следы, полностью вырезали семьи заложников. Соня, я видел фотографии… Это был кошмар… А потом мы этих людей нашли, и я не сдержался…
— Ужас какой! — повторила норвежка. — Ты не переживай, родичам я ничего не скажу, это личное… — Она сделала над собой заметное усилие и улыбнулась: — Что-то опять я за счет тебя удовлетворяю свое любопытство. Покатаешь меня завтра на машине?
Первым моим порывом был отказ, вызванный сегодняшним разговором со старшими родичами, но…
— С удовольствием, Соня.
— А за руль пустишь? — И взмах ресниц.
— Давай тогда ты сразу за руль и сядешь?
— Алексей, — я был удостоен поглаживания по руке, — а ты умеешь угодить девушке!
***
— Ваши императорские величества, — князь Пожарский поклонился императору с императрицей, — публика у ваших ног!
— Брось, Мишаня! — хмыкнул Николай, а Мария Федоровна ограничилась улыбкой. — Еще не у ног, как хотелось бы, но мы работаем над этим.
Лицо князя неуловимо посерьезнело, хотя со стороны должно было показаться, что Пожарский продолжает мило беседовать с Романовыми:
— Послушайте, дорогие мои, я тут чего подумал… Внучка-то у Филиппа после сегодняшнего точно бесхозной останется, Виндзоры ее к себе в род не возьмут. Да и остальные правящие роды из путных побрезгуют мараться… А вот победившим Романовым как бы и не стыдно с побежденных Савойских натурой взять. Не хотите девку подобрать?
— Старый, ты чего, за нашего внука хочешь эту лахудру испанскую выдать? — нахмурился император.
Императрица же пристально смотрела на князя:
— Дорогой, Коляшка же русским языком тебе сказал подобрать… Данный уничижительный термин непозволителен для обозначения будущей императрицы. Коляшка, за кого тогда?
— Вон у вас еще два великих князя есть, Машенька, — улыбающийся Пожарский мотнул головой в сторону молодежи. — Савойские только рады будут, что Романовы окажут им такую честь — хоть как-то былую репутацию восстановят. А мы тем самым еще больше усилим свое влияние в Европе.
— Дорогая, — улыбался Николай, — почему ты тогда позволила мне принять от генерала Пожарского рапорт об отставке?
— Потому что вы оба тогда были пьянущие в дым, дорогой, — хмыкнула Мария Федоровна. — И я была… нетрезва. Одним словом, Мишаня и тот раз рассчитал все верно…
***
— Круто все-таки вы с дедом на приеме выступили! — Александр, разгуливавший в семейниках по нашей спальне, подошел к бару и налил себе вина. — И сам прием как-то сразу для меня стал интересен, особенно реакцией присутствующих. Дедушка Донни особенно отличился!
Это точно! Экспрессивный американец чуть ли не во всеуслышание заявил, что обязательно останется на похороны Филиппа, и тут же предположил, что на памятнике испанского короля будет выбита только одна фраза: «Он любил нарушать правила».
Злорадствовали и Медичи, и
