— Всё вот так просто?
— Конечно же в реальности всё посложнее. Бетон на ЧАЭС изначально специальный, с борной добавкой. Он содержит примерно 20 килограмм карбида бора на один кубический метр, что делает его защиту в несколько раз эффективнее обычного. Кроме этого, все важные помещения лабораторных комплексов снабжены толстыми обёртками из свинца, дерева и полипропилена. В ряде случаев имеются предназначенные исключительно для защитных целей водные контуры. Так что там, на глубине в помещениях лабораторий, радиация персоналу не докучает.
— Довольно доходчиво объяснил, лучше бы ты преподавателем работал.
— Делать мне больше нечего, кроме как кривляющихся недоразвитых мартышек за три копейки обучать, да ещё терпеть их выходки. Я будучи в аспирантуре, время от времени вёл занятия в университете у младших курсов. Так что до сих пор не забыл, какой это абзац.
— Ну, наверное, надо действительно ещё и любить детей, чтобы их учить, а ты изрядно смахиваешь на махрового человеконенавистника. Впрочем, это пустой разговор. Расскажи лучше, как ваши на Острове добиваются нужного облучения на такой большой территории?
— Да территория как раз маленькая, полигон по размеру так себе. Чтобы хотя бы примерно понять, что нужно для применения технологий в более серьёзных масштабах, несколько раз последовательно увеличивали радиус испытаний. Иначе всё как в кукольном театре: работает только на дистанции руки, а чуть дальше — всё вкривь и вкось.
— Один момент: я правильно тебя услышал, что вы расширяли границы Зоны в своих экспериментах?
— Да, именно так.
— Вот ведь, а люди в большинстве своём до сих пор уверены, что эти расширения происходили из-за того, что сталкеры, добравшиеся до Монолита, загадывали желания, — усмехнулся Меченый, повернувшись к капитану.
— Дикари потому что, — с презрением и даже отвращением прошипел учёный. — Вам только вокруг костра в набедренных повязках танцевать и вникать в бред шаманов, которые галлюциногенных грибов обожрались.
— Зубы не заговаривай, — повысил на него голос Николай. — Ты не ответил про природу ваших опытов с радиацией.
— Издеваешься? Это не для средних умов! Или ты возомнил, что вот так с ходу усвоишь всё про вынужденное деление атомов и столкновение частиц? Да вам что кварки, что нуклоны, что альфа-частицы, что кулоновский барьер, что гамма-квант — все термины ни о чём не говорят!
— В чём-то ты, безусловно, прав, но сколько же в тебе пафоса. Может ты по-простому на пальцах, как говорится, попробуешь объяснить?
— Не выйдет! Действительно сложное невозможно упростить! И вообще, сначала научитесь нуклид от изотопа отличать, а потом поговорим об атомной физике и на тему манер!
— Засохни, промокашка! — со злостью процедил Жердев и намахнулся прикладом.
Учёный сразу втянул голову в плечи и замолк. В наступившей тишине стало понятно, что и у двери всё стихло. Николай бросился узнать, не пожаловали ли гости, а сталкер занял позицию у двери, чтобы если что, прикрыть отступление товарища.
— Эдик, сиди на заднице ровно! — обратился он к учёному. — Попробуешь сделать финт ушами — пристрелю!
— Отбой пока, — доложил вернувшийся Жердев. — Или заряды у них кончились, и они за новыми отправились, или что-то новое готовят.
— Как ты попал сюда? — кашлянув, обратился Меченый снова к пленнику.
— В смысле?
— На эту работу кто нанял?
— Через интернет нашёл объявление о вакансиях. Прочитал про исследования международной организации, они и гранты выделяют, а кто особо заинтересует — тем и предложения делают, как мне.
— Польстился, значит, на деньги. И как же твоя совесть это всё проглотила? Ты же понимал что делаешь?
— Не сразу, но понял. А чем мы хуже тех, кто ядерное или химическое оружие изобретал? Или бактериологическое? Их что-то никто особо грязью не поливает! В науке вообще без совести легче, особенно если хочешь быть первым. Или вы думаете, у нас в отличие от обычных людей не должно быть тщеславия? Или за счёт своих способностей нам не хочется материально свою жизнь обеспечить? Вам всем можно деньги заколачивать и о сладкой жизни мечтать, а нам нет? Я тоже хочу домик на берегу океана! Это не моя забота — кто там и как использует наши открытия. И вообще, тут в одиночку никак, только коллективом можно добиться чего-то, так что вина моя если и есть, то в сотых долях процента!
— Ну, положим, у парней из вашей шарашки есть шанс стать первыми, благодаря чьей гордыне и тяге к комфорту четыре-пять миллиардов человек на фарш отправят, а ещё из одного миллиарда зомбированных рабов сделают, — растягивая слова, произнёс Меченый. Лицо его словно закаменело и если бы не ставший металлическим голос, то и не заметишь, что он с трудом сдерживает эмоции.
— Внутри нигде ничего от таких мыслей не колет? Ты никогда не слышал про то, что наука должна служить во благо человека, а не во вред?
— Вы мне ещё про идеалы социализма начните проповедовать, ага. Только вышел он весь! Теперь кругом капитализм и каждый сам за себя! Естественный отбор! Так что плевать мне на пять миллиардов человек, которых я и в глаза не видел!
— Понял я тебя, Эдик, понял.
— Да ничего ты не понял. ЗЛО во мне увидел? Да я тут относительно недавно, меньше десяти лет. А началось всё ещё в 1986 году, когда я ещё в школу ходил! Или вы думаете, реактор сам по себе взорвался или из-за случайной ошибки?
— Просвети нас, всезнайка, раз уж начал.
— В день аварии, 26 апреля 1986 года, должна была произойти остановка четвёртого энергоблока для очередного планово-предупредительного ремонта. Всего лишь. Но нужные люди со стороны генерального проектировщика, а именно института Гидропроект, заранее продавили проведение программы испытания оборудования. Я не знаю, чем их купили или прижали, но отработали агенты отменно — это при мне наш Директор под мухой на своём дне рождения хвастался. Он же у самых истоков проекта стоял. Причём испытание так называемого режима «выбега ротора турбогенератора» до этого уже проводилось несколько раз с неизменно неудачным результатом, но им удалось пропихнуть ещё одну попытку.
— В чём же состояла ценность этих испытаний, что эту тему так мурыжили?
— В том то и фокус, что практическую ценность ни тогда, ни тем более сейчас — убедительно никто обосновать не смог бы. В СССР того времени, голова у рыбы уже начинала гнить. Прикрываясь наукообразными фигли-мигли, кто мог, решал шкурные интересы: показывал активность для галочки в карьере, осваивал выделенные средства, защищал докторскую. Что хочешь, если тебе конечно положение позволяет задействовать ресурсы. Главное оформить любой процесс в обложке получения новых знаний. Конечно, кого-то и подмазать надо было, чтобы не возражали и вопросы не задавали, как же без этого. Так вот в соответствии с утверждённой программой мероприятия отключили систему аварийного охлаждения реактора. Затем в ходе испытания, фактически эксперимента «что же будет?», операторы осуществили понижение мощности реактора в ручном режиме и полностью вывели стержни СУЗ из активной зоны.
