Пост приближался, стали видны столбы с колючей проволокой, КУНГи и автоматчики. До Ольги дошло, что она не удосужилась глянуть, какое телевиденье представляет, она раскрыла удостоверение: ТВ «Центр». Отлично. Не самый популярный канал.
– Игарт, готовь камеру. Будем снимать военных. Лучшая защита – нападение.
– Блин, не могу разобраться…
– Просто сядь рядом! Ну же! И направь на них объектив.
Пост приближался. Руки немели, кровь стучала в висках. Только бы не охрипнуть со страха! Она направила на себя зеркало: ну и рожа! Улыбнуться. Вот так ничего.
Подъезжая к знаку «стоп», Артюхов сбавил скорость. Игарт уселся рядом и взял поудобнее камеру.
Машина остановилась. Подошел военный в камуфляже, с автоматом в руках. Ольга затараторила:
– Здравствуйте, я Анна Величаева, ТВ «Центр»…
– Уберите камеру, предъявите ваши документы, – проговорил вояка мрачно.
Вот так, допрыгались. Доставая удостоверение, Ольга продолжала:
– С чего все началось и насколько причастны западные спецслужбы? – она протянула удостоверение и улыбнулась.
– Нельзя снимать! – проворчал военный, раскрыл удостоверение, скользнул взглядом по фотографии, вернул его. – Уберите камеру и езжайте. Расчехлите ее, когда разрешат.
– Убери, – велела Ольга, и Игарт послушался.
– Пронесло, – сказал Артюхов, когда отъехали от поста.
Игарт поднял камеру и принялся снимать сосны, стоящие стеной, колючую проволоку вдоль дороги, предупреждения, что объект охраняется, посещение объекта, как и выпас скота, запрещено.
Второй кордон напоминал военный лагерь: колючая проволока под током, стальные, еще не покрашенные ворота, сторожевые вышки с автоматами, бронетехника. У ворот – охрана.
– Дубль два, готовь камеру, – скомандовала Ольга, охваченная нездоровым азартом.
Но военные замахали руками, едва завидев камеру:
– Снимать запрещено! Немедленно уберите оборудование.
Игарт счел разумным подчиниться. Артюхов остановил автомобиль, Ольга высунула удостоверение из окна. Пока военные открывали ворота, один постовой нехотя глянул в удостоверение и улыбнулся:
– Опаздывать нехорошо, все ваши уже на месте.
Симпатичный парень, открытый, совсем молоденький, видимо, сразу после академии. Щеки розовые, подбородок с ямочкой.
– Кто-то гвозди рассыпал на дороге, пока колесо поменяли…
– Понятно, проезжайте.
За воротами кишели журналисты. Да тут просто заповедник журналистов! Справа, у наскоро сколоченного барака, припарковались автомобили телевизионщиков. Людей было так много, что Артюхов решил оставить авто у ворот: лучше частично перекрыть проезд, чем вклиниваться в толпу и привлекать внимание.
Артюхов остался, Ольга с Игартом углубились в кашу из человеческих тел.
Игарт, похоже, разобрался с камерой и теперь снимал все подряд: конкурентов, военных, оцепивших репортеров кольцом, брезентовые кузова и КУНГи, лес, утрамбованную землю. Объемный рюкзак с маскхалатами, накинутый на плечо, постоянно спадал и мешал ему, но он почему-то не надевал его на спину.
Если сначала Ольгу трясло, то теперь, в толпе, она успокоилась, понимая, что здесь затеряться просто, никому ни до кого нет дела.
Репортеры атаковали военных из оцепления, но те игнорировали их вопросы. Наконец впереди началось движение, Ольга встала на цыпочки, но все равно ничего не увидела. Игарт поднял камеру над головой, снял происходящее сверху, перемотал запись. Было видно, как военные расступаются, и всё.
– Здравствуйте, – грянул усиленный мегафоном голос. – Я майор Федоров. Вы собрались здесь, чтобы пролить свет на происходящее в Наро-Фоминске. Мы долгое время сами не могли разобраться, но теперь все более-менее ясно, и настало время рассказать людям правду.
Говорил военный скороговоркой, без интонации. Его загораживали сотни спин, но Ольга была уверена, он читал по листочку.
Федоров долго рассказывал про Зону, странных существ и смертоносные аномалии, обещал продемонстрировать трупы тварей и пару аномалий. Предупреждал, что в Зоне опасно, советовал не отходить далеко от проводника.
Наконец он смолк, и загудели журналисты. Вопросы Ольга не слышала, а вот ответы звучали громко и доходчиво.
– Наро-Фоминск исчез. Я не знаю, куда. Вместо него теперь аномальная Зона. Тут даже ландшафт другой и гораздо теплее, вы сами убедитесь. Впечатление, что кто-то пересадил сюда Зону, а Наро-Фоминск куда-то дел. Куда, никто не знает… Живы ли горожане, тоже неизвестно… Что? Да, люди там живут, но контакт с ними для нас может быть опасным. Мы покажем вам одного… Успокойтесь, вас введут в курс дела проводники, мне некогда, не представляете, сколько работы! А теперь разбиваемся на шесть групп и ждем проводников.
Журналисты загудели сильнее, но невидимый Ольге Федоров отмахнулся от них:
– Я на вопросы больше не отвечаю.
Людей было слишком много, по Зоне водили только три группы, остальные ждали своей очереди. Ольге повезло, она попала в первую тройку. Круглолицый, с мохнатыми бровями сержант Наливайко проверил документы у подопечных, пометил их в списках, обвел журналистов тоскливым взглядом и начал инструктировать: не отходить, в кусты по-большому и по-маленькому не отлучаться, в случае непредвиденных обстоятельств – слушаться его, специалиста.
– Ну, что, за мной! – он развернулся и зашагал к оцеплению, журналисты, человек тридцать, пошли за ним стадом баранов.
Москва огромна, там тысячи газет, электронных журналов, одних телеканалов больше десятка. Сюда пустили далеко не всех желающих. Наверняка начальству пришлось немало отстегнуть, чтобы протащить сотрудников именно их компании.
Военные расступились, пропустили журналистов и сомкнули ряд за их спинами.
– Тут заминировано, – инструктировал Наливайко, – так что идем шаг в шаг.
– Как мы узнаем, что в эээ… Зоне? – спросила пухлая журналистка в возрасте, идущая рядом с Ольгой.
– Будет густой туман. Потом он рассеется. Мы далеко не пойдем, до первой аномалии, и назад.
Полоса липкого, теплого тумана напоминала белую стену. Ольге казалось, что она нырнула в молоко. Появилась тревога, в голове зазвучал странный шепот, будто разумом овладели сотни неупокоенных душ.
– Что это? – пролепетала соседка.
– У меня камера не работает, – пожаловался кто-то из операторов.
– И у меня…
– Почему у нас вырубилась техника?! Что за номер? – визглявым голосом возмутилась тощая женщина, похожая на Бабу-ягу в молодости.
– В Зоне не работают приборы.
Женщина продолжала верещать:
