Все, начиная от детей малых, кроме жителей совсем уж закрытых коллективов, знают, что псионики не любят мехнов, а мехны — не в восторге от имперских аристократов. Вечные «потенциальные противники», и, одновременно, очень и очень неудобные возможные враги. Имперские одарённые способны действовать, чувствуя близкие вероятные, но ещё не случившиеся события: запуск двигателей, грядущий уже запущенный, но ещё не очевидный внешне манёвр… или вообще засечь нечто невидимое, надёжно скрытое. Однако, с гуманитарными единицами Коалиции коса находит на камень — искины не дают следа в пси-восприятии: слишком мало проходит времени от окончательного решения до начала реализации события. Собственно, проблемы есть не только с высокоорганизованными роботами, даже сложный автопилот трудно поддаётся прогнозу… потому у имперцев их просто нет. Сами не делают и стараются не закупать, и уж тем более не ставить на свою технику. Самостоятельные машины должны иметь предсказуемые алгоритмы — так псионам комфортнее. А я ещё диву давался, почему у безымянного мерха транспортёр такой навороченный, но без пилота лететь не может… н-да. В общем, у пилотов и канониров шаттлов было полное впечатление, что пустые спасательные транспортёры кружат бесцельно — просто отвлекающий маневр. И турели ПКО повернулись только тогда, когда малые атмосферные транспорты опасно приблизились… и остановить несколькими прямыми попаданиями удалось далеко не все.
Удар! Удар! Удар! Один из аварийников так удачно влип под крыло воздушно-космического судна, что шаттл резко клюнул носом и едва успел подставить брюхо близкой земле. Этот выбыл. Ещё одному далекому потомку самолетов и первых космических челноков «повезло» словить удар лоб-в-лоб. Нос таких кораблей укреплён почти так же хорошо, как и низ корпуса, но столкновение было слишком сильным — и носовая секция десантника лишилась гравитационной компенсации по продольному вектору тяги. Пилоты резко отключили тормозные двигатели — размазать половину своего живого груза по переборками они не желали — и машина со снижением быстро ушла за горизонт, закладывать длинную пологую петлю и сбрасывать горизонтальную скорость. Два корабля отбились более-менее без потерь… и тут заговорили самопальные линейные пушки на моей посудине: она как бы случайно оказалась одной из отстающих, и попаданиями ганшип не достали. Запас снарядов к пушкам был небольшой, зато — выстрелы были убраны в специальные магазины, и подавались не просто автоматически, но и быстро. Первому челноку на третьем попадании повредило левую двигательную группу: атмосферные турбины у таких вот транспортов спрятаны в корпусе под бронёй, наружу торчат лишь воздушные сопла с управляемым вектором тяги и форсажные «горелки». Но опять — «грубая сила решает». Длина ствола, ток и напряжение — вот и нужная дульная энергия. И никакая разнесённая броня не поможет. Правда, и сам транспортёр от каждого выстрела отбрасывало назад: моё тело на записи каждый раз конвульсивно дергалось в ремнях подвеса рамы. Не будь во рту специальной каппы вроде боксёрской — точно откусил бы себе язык…
…Подбитый шаттл величаво перевернулся в воздухе и всем бортом влетел в одну из башен ППЦ. Снёс конструкцию, сам потерял скорость, но всё-таки рухнул чуть в стороне от купола. Пронесло… Зато четвёртый корабль уже точно знал, по кому стрелять. Управляемые Тайной оставшиеся транспортёры бросились между нами и шаттлом, но двух попаданий они добились, выведя из строя левую пушку и выбив огромную дыру в крыше. Манёвренность резко упала, скорость тоже, но аварийно-спасательная машина была рассчитана в том числе и на частичное разрушение. Горизонтальная и вертикальная тяга сохранились — и мы, в последний раз вильнув, как по нитке полетели к горизонту. Точно так же повели себя и другие — Тай красиво вышла на возможный этап программы «прикинуться неуправляемым кораблём». Шаттл, проскочивший над Центром, мог сделать разворот и пойти на добивающий… но не пошёл. И даже не выпустил ракеты «воздух-воздух» — теперь, когда дистанция позволяла. Хотя, скорее всего, в состоянии готовности-три атмосферно-космические корабли десанта были состыкованы с орбитальной базой без комплектов ракет: мирное время, а против контрабандистов и прочих дерзких есть истребители… на орбите. Вот их, как раз, «договорившись полюбовно» с орбитальщиками, уже было никак не сдёрнуть со станции-носителя: по регламенту они должны были быть в готовности-два все и постоянно, а дежурные звенья — болтаться на разновысоких орбитах. Потому шаттлы и шли без прикрытия — хотя от кого их было тут, в своём собственном небе, прикрывать? Впрочем, даже аварийно приземлившиеся машины получили не столь большие повреждения, чтобы их не смогли вернуть в строй в ближайшие сутки — про оставшихся «на крыле» я и не говорю. Да и убиться внутри кто-то мог только случайно, или капитально нарушив правила техники безопасности: военные гравипары дают до сотни же тяготения, то есть у десанта даже причёски при ударе о грунт протаранившего башню корабля не растрепались. Зато у комсостава полетят теперь шапки и звания — только в путь… и пусть скажут спасибо, если не головы. Ну и конечно, после такого фееричного шоу с неба сошли истребители.
Правда, мой транспортёр уже летел над выбранным каньоном — из геологического плана, скачанного мне Тайной только вчера, мне удалось найти лишь это условно подходящее место для эвакуации из обречённого борта: по другим близким местам достаточно подробных геоданных просто не было. И всё равно высаживаться так было сильно рискованно — «посадка» не предполагала торможения до тех пор, пока скальный карниз не закроет меня от орбиты, а ещё мог не открыться смастряченный на скорую руку люк в полу. Сам я в позе эмбриона висел в ремнях многослойной ажурной более-менее шарообразной конструкции из нетолстых композитных неопластиковых балок, в которую было воткнуто под разными углами четыре маленьких двигателя от парящей на воздушной подушке грузовой заводской тележки. Тай давала мне успех высадки из летящей посудины без получения летальных повреждений аж шестьдесят четыре процента. В момент удара она должна была, кроме всего прочего, подать слабый ток на электроды, заставив мои мышцы сократиться — войти в перегрузки собранным… кстати, боль в руке и ногах наверняка от этого. Сам момент «посадки» я посмотрел раз, наверное, двадцать — да, слышал о людях, выживших при падении без парашюта даже с высоты в пару километров, а тут сто четырнадцать метров всего-то и было… Боже, какое счастье, что я был без сознания! Вот рама отделяется и идёт вниз по пологой дуге… чётко залетает под потолок скального карниза — видно, тут было русло реки в незапамятные времена, даже подземной наверное, потом просто потолок обвалился… Бешеное вращение, импульсы на мгновение включившихся двигателей — и удар о скальную стену. В стороны летят куски верхнего слоя конструкции — удар о засыпанное мелким щебнем дно. Рама разваливается окончательно, но среди обломков лежит почти невредимый везучий сукин сын. Это я про себя. Бож-же…
