— А как же водяные и русалки?
— Ты в них веришь?
— После того, что случилось со мной за последнюю неделю, я готов поверить в любую нечисть.
— Если эти твари и в самом деле существуют, так только в вашем мире. Нам они даже не родственники.
— Значит, если я поплыву вниз по течению реки, никто из вас меня не достанет.
— Почему же… было бы желание. Есть такие бесы, что по воде ходят аки посуху. Но в общем-то это мысль здравая. По крайней мере, нос к носу ты ни с кем из наших кровососов не столкнешься.
— Вплоть до мельничной плотины, — уточнил Синяков, хорошо запомнивший многие особенности этого возникшего из небытия города.
— За плотиной уже и улиц почти нет. Если сумеешь туда добраться, считай себя в безопасности. В относительной, конечно.
Пристрастия к плотницкому искусству Синяков никогда не испытывал (а что уж говорить о Шишиге, который вообще никогда пальцем о палец не ударил), однако сумел все же соорудить некое подобие плота, основными материалами для которого послужили снятые с петель двери сарая и несколько звеньев дощатого забора.
— Ну что, прощаться будем? — сказал он, вступая на свое утлое плавучее средство.
— Успеем еще, — ответил Шишига. — Ты плыви себе, а я на всякий случай рядом по бережку пройдусь. Мало ли что…
— Одного я не пойму, — после нескольких неудачных попыток Синяков все же отчалил от берега. — И что ты обо мне так радеешь? Я человек, ты бес, и знакомы мы всего ничего.
— Глянулся ты мне, наверное… Хочешь, буду твоим духом-покровителем? Если, конечно, я вернусь в преисподнюю, а ты сумеешь добраться до срединного мира.
— А как же твой полярник?
— Боюсь, уже не застану его в живых, — печально вздохнул Шишига. — Очень уж он всегда на свой фарт полагался. Мог без парашюта из самолета выпрыгнуть… Сколько у меня забот с ним было! Один он — как ребенок, которого забыли на краю пропасти.
— Спасибо за предложение, — Синяков даже растрогался. — Да только у меня уже есть покровитель. Мы с ним даже лично знакомы.
— Это крайне редкий случай.
— Сам знаю. Считай, что мне повезло. Никакого течения на реке, можно сказать, не было, что подтверждала галоша, плававшая на ее середине (другая галоша, парная, валялась на берегу, примерно на одной линии с первой). Однако Синяков заранее запасся длинной жердью, которой сейчас энергично отталкивался от илистого дна. Шишига двигался по суше параллельным курсом, время от времени делая крюк, дабы обойти очередное топкое место.
Вскоре выяснилось, что берега Свиристелки не так уж и пустынны, как это казалось вначале. Немало самых разных бесов слонялось по ним, а один, зайдя по колено в воду, даже пытался добыть острогой рыбу, которая в соответствии с законами этого мира также являлась материализовавшимся исчадием преисподней.
Бесы с любопытством поглядывали на Синякова, смело рассекавшего водную гладь, но на таком расстоянии признать в нем человека не могли.
Сложности обещали возникнуть во время прохождения под мостом. Синякову помнилось — река там настолько мелела, что ее могла перейти вброд даже кошка. (Впрочем, еще неизвестно, тень какой Свиристелки материализовалась в Пандемонии — современной или той, что текла в этом русле много веков назад).
Вот так и получилось, что, занятый исследованиями речного дна, Синяков проморгал другую, куда более серьезную опасность. Прямо посреди центрального пролета моста, небрежно облокотясь на чугунные перила, стояла та самая цыганка, с которой недавно столь непочтительно обошелся Дарий.
— Куда путь держишь, милок? — осведомилась она Скрипучим голосом. — Если удачу ищешь, так она совсем в другой стороне.
Синяков от неожиданности едва не выпустил шест.
— Тьфу ты, напугала! — в сердцах вымолвил он.
— Отчего же ты вдруг таким пугливым стал? — деланно удивилась цыганка. — На пару-то с Пастухом ого-го каким козырем выступал!
Сообразив, что речь идет о Дарий, Синяков с глухим раздражением подумал: «Вот кому на клички везет! Он и Архангел, он и Пастух!»
— А еще Фюрер! — добавила сверху проницательная цыганка. — И Пугало!
В ее фальшиво-ласковых речах ощущался подвох. Надо было как можно скорее уплывать отсюда, но доски плота уже скрипели о мель.
— Не понимаю, о чем вы говорите, — вымолвил Синяков, изо всех сил налегая на шест.
— Да все о том же… Понял теперь, как туго приходится тем, кто не знает своего истинного пути? Давай лучше я тебе погадаю. Всю правду скажу. Глаза на жизнь открою. Из слепого кутенка сразу в зоркого сокола превратишься.
— Я бы и рад, да заплатить мне нечем, — ответил Синяков. — Бедность одолела.
— Так уж и нечем! — лукаво прищурилась цыганка— — Слыханное ли это дело, чтобы баба с мужиком, а человек с бесом расплатиться не могли!
— Это вы про кровь, что ли? Так у меня ее уже прилично выпили. Самому не хватает.
— Мне совсем чуток. Один глоточек всего. — Цыганка, сблизив большой и указательный палец, показала, сколько именно человеческой крови ей требуется.
— Тогда спускайся сюда, старая карга! — не выдержал Синяков. — Здесь и поговорим!
— Зачем такие сложности! — жеманно ухмыльнулась цыганка и вдруг выбросила вперед обе руки.
С кончиков всех ее пальцев, словно пули, сорвались грозно жужжащие насекомые, но на этот раз не зеленые падальные мухи, а златоглазые слепни-кровососы. Прежде чем Синяков успел хоть что-нибудь сообразить, десять острейших стилетов вонзилось в его тело. Ощущение, которое он при этом испытал, можно было сравнить разве что с ударом электрического тока. Едва Синяков успел прихлопнуть парочку крылатых разбойников, как цыганка повторила свой прием, а затем стала выбрасывать слепней партия за партией. В течение считанных минут он потерял крови больше, чем в проклятом «Бар деле…», где хорошо упитанные клопы ценились выше свежего пива.
Сражаться с таким количеством летающих вампиров было просто невозможно, и, дабы спасти свою жизнь. Синяков прямо с плота нырнул в воду, выбрав, естественно, место поглубже. Это не смутило его врагов. Слепни волшебным образом превратились в крохотных злых рыбок, повадками напоминавших пираний. Когда они всей стаей накинулись на жертву, мутные воды Свиристелки окрасились кровью.
Тут бы и пришел Синякову конец, да выручил верный Шишига. Подкравшись к цыганке сзади, он одним рывком перебросил ее через перила моста — только босые пятки в воздухе мелькнули. Старая стерва, а вернее, бестелесная тварь, материализовавшаяся в столь незавидном облике, не растерялась и продемонстрировала вполне приличные навыки прыжков в воду, однако, на ее беду, этой воды под мостом было, как говорится, курице по колено.
