— Вы, наверное, к Михаилу Николаевичу? Так это на втором этаже, вот по этой лесенке наверх, третья дверь на право!
Воронцов пробормотал: «Спасибо!», и двинулся по оплывшим ступеням вверх. Что он будет делать там, на втором этаже, Сергей не знал, и шел чисто по наитию, словно его вел кто-то. Перезаряженная, смазанная «беретта» привычно оттягивала пояс, а Прибор Сергей переложил в черный дерматиновый рюкзак, купленный на последние деньги в магазине «Школьные товары», и и теперь обе руки у Воронцова были свободны.
Второй этаж ни чем не отличался от первого — тот же табачный смрад, те же стулья, пожарный щит на стене, серый потолок в подтеках и разводах… Сергей быстро прошел по коридорчику, и обнаружил в его конце небольшую, крашенную синей краской дверь, явно ведущую на чердак.
С замком пришлось повозиться — его давным-давно закрасили, и Сергей едва не сломал кончик ножа, пытаясь отколупнуть насмерть засохшую краску. Наконец замок поддался, дверь с противным скрежетом распахнулась, и на Воронцова повеяло сухим, затхлым воздухом.
Быстро закрыв за собою дверь, Сергей очутился на узкой железной винтовой лестнице, штопором уходящей вверх, в темноту. Пахло мышами, пылью и ещё какой-то дрянью. По идее, лестница должна была вести на крышу, подходившую вплотную к стеклянному «зубилу» Центра. Конечно, и с этой стороны наверняка тоже стояла аппаратура слежения, но Воронцов очень надеялся, что проникнуть в Центр «с тыла» будет проще.
Стараясь не греметь ржавыми листами железа, отставшими от ступеней, Сергей поднялся на маленькую площадку, увенчивающую лестницу. Узкий, вытянутый лючок в потолке, несколько ржавых скоб в стене — это и был выход на крышу.
Должно быть, пользовались им последний раз очень давно — как ни старался Воронцов, но ему не удалось приподнять крышку ни на сантиметр. Разозлившись, он даже попытался выбить её ногами, упершись руками в пыльный, грязный пол площадки и ударив в гулкое железо подошвами ботинок, но люк держался мертво.
Воронцов зажег фонарик и принялся внимательно осматривать помещение. Вскоре его усилия увенчались успехом, правда, весьма сомнительным — под самым потолком, слева от выхода на крышу он обнаружил свежепросверленные, изолированные отверстия с пропущенными через них бронированными проводами явно современного производства. Качество работ не оставляло сомнений — работали «центровики», чахлой конторке, обосновавшейся в здании, явно не по средствам оплатить такой уровень выполнения.
«Эти провода здорово похожи на оптические световоды, ведущие к видеоглазкам. Если я и выбью люк и поднимусь на крышу, меня все равно обнаружат. Значит, тут тоже все перекрыто!», — подумал Воронцов. Надежда, что у него есть хоть один шанс освободить Катю в одиночку, так и осталась надеждой…
* * *
Руслан Кимович отсутствовал на работе почти весь день, и вернулся только под вечер. Секретарша передала ему список звонивших, сводку по обьектам охраны «Залпа» за день, и Хосы скрылся в своем кабинете, где и просидел до восьми вечера, никуда не выходя.
В девятом часу он покинул кабинет, спустился вниз, попрощался с охраной и, пройдя мимо офисной стоянки, свернул за угол, где в этот раз оставил свою машину, скромную, но изящную «Хонду», против обыкновения ставить её на стоянке.
Хосы сел за руль, завел двигатель, прогрел его, выехал на проезжую часть, и только свернув с Садового на Новый Арбат, негромко сказал, ни к кому не обращаясь:
— Лежи, головы не поднимай! Я не уверен, нет ли за мной «хвоста»! Сейчас я помотаюсь, погляжу, а потом поедем… на дачу! Жену освободил?
— Нет! — глухо донеслось с заднего сидения: — Но я знаю, где она! Одному не справиться…
— Разберемся! — хищно оскалился Хосы, прибавляя газу.
В течении следующего часа он крутился по узким улочкам внутри Бульварного кольца, пару раз проскакивал перекрестки на красный свет, наконец, удостоверившись, что «хвост», даже если он и был, оторвался бесследно, выбрался на Беговую и погнал машину в сторону Рублевского шоссе…
* * *
— Это не моя дача, к себе я не рискнул тебя везти, вдруг там все под наблюдением! — Хосы прохаживался по просторной, отделанной деревом кухне, изредка с улыбкой посмотривая на уплетающего плов прямо из чугунной «утятницы» Воронцова: — Сейчас ты поешь, а потом будем говорить! Если я смогу тебе помочь, то сделаю все возможное! Если ты нарушил закон, особенно корысти ради, как думают и этот твой Урусов, и в Муре, я выдам тебя властям!
— Стоило для этого отрываться от «хвоста», спасать меня! — прошамкал с набитым ртом Сергей.
— Ты сам залез ко мне в машину! — усмехнулся Руслан Кимович: — Так что…
— Ага! — перебил его Сергей: — Как будто вы её случайно оставили за углом, чтобы наши ребята, из охраны офиса, не видели!
— Ладно, ладно! — поднял руку Хосы: — Доедай, пей чай, я жду тебя в комнате!
Впервые за почти двое суток плотно поев, Воронцов ощутил приступ сытого блаженства и удивился, как мало надо, в сущности, человеку для того, чтобы испытать удовлетворение! Воистину, все познается в сравнении, и многое в этой жизни начинаешь ценить только тогда, когда оказывешься этого лишен!
Хосы ждал его, сидя в кресле перед выключенным телевизором. В руках Руслан Кимович держал газету, но вошедший в комнату Сергей сразу заметил, что его шеф не читает, а скорее пытается отвлечься, хотя это ему плохо удается.
— Поел? — спросил Хосы, указывая Воронцову на кресло по другую сторону журнального столика: — Сыт?
— Да, спасибо большое! — кивнул Воронцов: — Еще бы поспать…
— На том свете отоспимся! — жестко сказал Руслан Кимович, сразу напомнив Сергею незабвенные армейские времена, когда это выражение было в ходу.
— Ну, давай рассказывай, медленно и по-порядку, со всеми деталями и мелочами! — Хосы оторвал от края газеты длинную, узкую полоску и начал скручивать, складывать её — в «Залпе» все знали, что их шеф любит заняться оригами в минуты серьезных раздумий.
Воронцов говорил долго, почти час. Он даже охрип, а во рту пересохло — правда, не столько от разговоров, сколько от нервов. Сергей рассказал и про Пашутина, и про «КИ»-клубы, и про Наставника, про нападение на Чистых Прудах, про Бориса, про слежку «урусовцев», про Ирину, а тут ещё пришлось возвращаться к временам учебы в Питере…
Особенно Руслана Кимовича заинтересовали подробности, связанные со Связным, превентарием и камерой экстренной связи. Наконец, охрипший Воронцов рассказал про свои безрезультатные метания вокруг здания Центра, про то, как решил поговорить с Хосы, и поэтому забрался к нему в машину, и замолчал, выдохшись.
