я только что был.
А я в эти драгоценные секунды подхватываю парящую в воздухе осу и дротиком от дартса швыряю её Аки. Она блокирует мой удар, но… Маленькое насекомое несет своё жало точно в то место, куда я её нацелил.
Пусть рука заблокирована, но моё орудие мести достигает своей цели. Я почти физически чувствую, как жало погружается в расширенный зрачок дзёнина деревни шепота равнин.
Ой, это, наверное, больно…
Аки Тиба вскрикивает, а в следующую секунду у неё между ног проскальзывает серебряный орел. Но вот мечи не проскакивают — они избирают кратчайшее расстояние, чтобы добраться до серебристой молнии. Вот только на их пути застыла на миг женщина, в чей глаз погружается жало осы…
— Ах, — только и срывается с её губ, когда из одежды вылетают два окрашенных красным острия.
Мечи застревают в женском теле, а через секунду… Через секунду они начинают исчезать.
Ну да, мечи сделали своё дело — мечи могут исчезать. Они насытились кровью и это, по всей видимости, было условием их возникновения.
Аки Тиба падает на одно колено, глядя одним глазом на меня. Второй глаз сощурен и из-под века текут слезы.
— Надо же, как глупо, — говорит женщина и пытается подняться.
Но то оружие, которое она направила против меня, сделало своё черное дело. Её рука подломилась, и она упала в окровавленную траву. Струйки крови из ран показывали, что мечи угадали с направлением.
Время снова заняло свой привычный ход. Я едва слышно выдохнул. Неужели это всё? И теперь нам не видать возвращения, как своих ушей?
— Кто к нам с мечом придет, тот от меча и погибнет, — проговорил я, мрачно глядя на лежащую женщину.
Серебряный орел сел на моё плечо и сложил крылья, грозно поглядывая по сторонам.
— Убейте его! — из последних сил выкрикнула Аки Тиба, обращаясь к молчавшим ёкаям.
Они молча стояли, не трогаясь с места. Похоже, что благородство знакомо не только самураям.
— Эмма, приди и забери его душу! — почти прохрипела Аки, вытащив из-за пазухи черный листок с белыми иероглифами. — Верная служанка взывает к тебе своей жизнью! Сотри этого хинина в порошок!
На черный прямоугольник упали капли крови из груди Аки. Белые иероглифы моментально стали красными. В чистом небе прогремел гром такой силы, что окружающие ёкаи невольно присели.
— Я буду отомщена, — губы Аки скривились в подобии улыбки, а потом она застыла, глядя стеклянными глазами на меня.
Ленивый Тигр что-то проклёкотал — то ли выругался, то ли пожелал умершей хорошей дороги.
Земля задрожала. Ещё раз грянул гром, а в небесах неожиданно возникла черная воронка. Она расширялась, с каждой секундой становилась всё больше и больше. Сквозь её черноту проглядывали звёзды.
— Что это? — спросил Такаюки, глядя вверх. — Кусочек ночи среди дня?
О как? Самурай с обнаженным мечом находился возле меня, сэнсэй и Киоси тоже смотрели вверх. И когда только успели подбежать?
— Мы были рядом, Изаму, — сказал Норобу. — Не можем же мы тебя оставить в такой трудный момент. Да, не вмешивались в ваш бой — вы бились на таких скоростях, что хрен углядишь.
— А сейчас… Что происходит? — показал я наверх.
— А мы сейчас об этом узнаем, — Норобу наклонился над телом Аки, похлопал по бокам лежащей женщины, после чего вытащил небольшой клок бумаги.
Клок был явно не целым — небрежно оторванный край сохранил остаток иероглифа. Кровь не коснулась бумаги, иероглифы читались четко.
Тот самый недостающий кусок свитка?
— Это тот самый? — спросил я у Киоси.
— Да, недостающая часть, — проговорил он задумчиво, заглядывая через плечо Норобу.
— И что там? — кивнул я.
— Там написано, что сейчас придет звездец. И он будет очень злой, — ответил вместо Киоси Норобу.
— Ну что же, придется встретить, как полагается, — пожал я плечами.
— Да? А у тебя костюм-то позволит? — спросил Норобу.
Я взглянул на датчик заряда энергии. Он был почти на нуле.
— Мда, вот теперь звездец придется встречать без костюма… — покачал я головой.
— Тогда сними его лучше, чтобы потом не мешался в бою, — заметил Норобу.
Разумное замечание. Если готовится большой шухер, то лучше быть налегке, чтобы ничего не мешало и ничего не отвлекало. Всё равно костюм уже ничем помочь не может. Вот только если общением с Ленивым Тигром, но серебряный орел прекрасно понимал и человеческую речь, чтобы передавать ему нужные команды.
Я отдал приказ наноидам и те невидимыми мушками почти сразу же покинули моё бренное тело. Заряда в них хватит, чтобы долететь до саквояжа, а уж там он сам отправится к нам поближе. Чтобы дождаться нужного момента и снова выпустить наружу смертельное оружие.
Стоящие вокруг ёкаи словно забыли о нас — они смотрели наверх, в пугающую ночную пустоту.
В этот момент с небес прокатился громовой рев. Это был уже не раскат грома, но по силе звука мог запросто с ним сравняться. Это было что-то сродни рычанию льва и медведя, угрожающее и заставляющее мурашки выскочить на кожу. Мурашек с кожи я согнал усилием воли, но вот то, что увидел в той небесной черной дыре, заставило меня похолодеть.
Огромная драконья рожа, величиной со школьный автобус, высунулась на длинной шее электрички, и уставилась на нас. Сказать, что горящие алым глаза выражали доброту и соучастие, мог только вусмерть упившийся пьяница. Мы такими не были, поэтому идущие от них ненависть и злость ощутили сполна.
Следом из черной дыры высунулась ещё одна похожая морда. И ещё… И ещё…
Я насчитал восемь голов этой нереально огромной махины. А ведь ещё не показалось тело этой милой зверушки. Пока что восемь голов сканировали ненавидящими взорами то, что находилось внизу.
Со стороны Эдо послышались крики ужаса и страха. Ёкаи тоже бросились врассыпную. Только наша четверка осталась стоять посреди поля, как будто мы тут решили сообразить на четверых.
Восемь голов выдвигались всё дальше и дальше. Это было похоже на пришествие в наш мир какого-то диковинного спрута. Вот только у этого спрута были вместо щупалец головы. И эти головы постепенно вычленяли своих главных врагов.
Ну да, как всегда — самыми главными врагами были выбраны мы. А что? Нам не привыкать. И не таких монстров ухайдокивали…
Вру — таких здоровенных ухайдокивать ещё приходилось!
