— Пришлось объяснить ему, мама, что здесь не монастырь, и приказы сотника надо исполнять так же, как и в Ратном.
— И он из-за этого так обиделся?
— Ну… погорячился я немного, когда объяснял.
— Немного? Да ты его чуть не убил!
— Он меня тоже, недавно, чуть не убил!
«Чего спрашивать, если и так уже все знает? В воспитательных целях?»
Анна Павловна немного помолчала, огладила морду Зверя, которого Мишка держал под уздцы и огорошила сына вопросом:
— Почему Матвею молчать не велел? Не подумал или намеренно?
— Намеренно… прадеда Агея вспомнил, ну и… в общем, пусть знают!
Мать снова немного помолчала, и опять ее реплика оказалась совершенно неожиданной:
— Взрослеешь, сынок. Как тебе Алексей?
«А как мне Алексей? Хрен его знает. Чего она услышать хочет? Комплимент, хулу? Догадывается, что я оцениваю его, как будущего отчима? А может быть, это извечное женское желание понять: чего же ей самой хочется? Не-е-т, в этих делах я вам, маман, не советчик. В оценках, даже такой опытной и разумной женщины, как вы, все рано, доминируют эмоции, и рациональные аргументы на них влияют слабовато».
— Не знаю, мам, он у нас недавно, да еще и в непривычном для себя положении пребывает — беглец, одиночка, от милости деда зависящий. Алексей же к другому привык — людьми командовать, самому себе хозяином быть. Сходила б ты к Нинее, она с Алексеем разговаривала, как-то поняла его — она же умеет.
— И правда, сходить, что ли? — Было непонятно, довольна мать ответом или нет. — Ладно, Мишаня, ступай, вон Роська весь извелся, а там, вон гляди, Стерв чего-то машет. Всем ты нужен… воевода.
«Интересно: материн вопрос про Алексея означает, что тянуть с замужеством она не намерена, или я что-то не так понял?»
— Минька! — Роська так и кипел от возмущения. — Мне Матвей сейчас сказал… как ты мог? На святого человека…
— Ты меня учить собрался? — Ответ получился резким, даже злым, чего Роська, разумеется не заслуживал.
— Виноват, господин старшина! — Роська не на шутку обиделся. — Дозволь идти?
— Рось, не обижайся. — Мишка постарался максимально смягчить тон. — Так надо было, пойми. Командир может быть только один.
— Так точно, господин старшина! Дозволь идти?
— Перестань, Рось! Ну, что ты, как чужой? Я думал, что как раз ты-то первый все правильно и поймешь. — Мишка положил крестнику руку на плечо и почувствовал, что Роська с трудом удерживается, чтобы не стряхнуть ее. — Приходи вечером, поговорим, ты сам поймешь, что иначе нельзя было. Придешь?
— …Приду…
— И всех наших приводи, надо посидеть, обсудить многое… Ты смотри: наставники новые появились, семь десятков новобранцев, крепость строим. У каждого же из вас какие-то мысли есть, что-то подсказать, посоветовать можете, или спросить, поспорить. Понимаешь меня?
— Угу.
— Ну, тогда я жду вечером!
— Угу.
«Вид, все равно, обиженный. Хам вы трамвайный, сэр Майкл. Нельзя ближников обижать, вообще никого обижать нельзя… без необходимости. Всем мил, конечно, не будешь, но вот так, без причины… М-да, нехорошо получилось».
Стерв, в отличие от Роськи, был невозмутим, как индейский вождь. Сидя на бревне, спокойно дождался, пока Мишка подойдет к нему сам, вежливо поднялся навстречу и, вроде бы безразличным голосом, поинтересовался:
— Михайла, пленного допрашивать сам будешь или Алексея позовем?
— Какого пленного? Дядька Стерв, ты что, за болотом «языка» добыл?
— Ну. Ты же сам велел. Он уже неделю в погребе сидит — Алексей не велел попу показывать. Так звать Алексея-то?
— Погоди, ты сначала расскажи, что сам видел. Давай-ка тут на бревнышке посидим, а потом уже решим, что делать будем. Болото широкое, перейти трудно?
— Широкое, чуть не полдня перебираться пришлось, — принялся обстоятельно отчитываться Стерв, — но трясин особых нет, дно почти везде неглубоко и твердое, хотя, если дороги не знать, можно и с головой окунуться. Ближе к тому берегу островок есть, и на нем избушка поставлена. По всему видно, что постоянно в ней не живут, а устроено там все так, как нужно для людей, возвращающихся издалека и после непростых дел. Дрова запасены, два котла — большой и маленький, запас еды, чистое полотно для перевязок, кой-какие лекарства. Одновременно могут разместиться человек шесть-семь, а если потесниться, то и десяток. И запасов на десяток человек, даже если есть несколько раненых, хватит дня на два-три.
Я так думаю, что эту избушку для того и держали, чтобы те, кто возвращается, могли передохнуть, раненых перевязать, заночевать, если темнота на болоте застанет. Но в последнее время там никого не было, похоже, что после того, как они на нашем берегу в ловушку попали, больше там не ходили.
— А дальше, за болотом?
— Дальше, не на самом берегу, а чуть поодаль, настоящее жилье. Но мы на него только издали посмотрели, близко было не подойти — собаки учуяли. Похоже на хутор: два больших дома, разные постройки, огород, пашня — все добротное, подворье тыном обнесено, только хутор какой-то странный. Понимаешь, Михайла, сена и места для скотины там гораздо больше приготовлено, чем на таком хуторе может быть. Как будто приезжают туда, на время коней оставляют и куда-то уходят, а потом возвращаются, забирают коней и уезжают.
— Думаешь, это те, кто к нам через болото шастал? — озвучил Мишка первую пришедшую в голову мысль. — Специально для них и избушка на болоте, и хутор этот, вроде постоялого двора.
— Может и так, — Стерв пожал плечами — но не думаю, чтобы все это только для нас городили, может быть с того хутора в разные места пути начинаются? Больно уж все солидно устроено и с размахом. От того хутора дорога уходит, так она наезженная, видно, что не только верхами, но и в телегах ездят.
— Вы ту дорогу проверили?
— Нет, сначала мы вдоль берега болота сходили. Оно, вишь, не совсем стоячим оказалось, вода, хоть и медленно, к западу течет, особенно в одном месте чувствуется, там и поглубже — наверно, старое русло проходит. И еще одно. Тот берег заметно выше нашего, опять же и островок там, да не один. Кроме того, на котором избушка стоит, еще несколько маленьких есть. Получается, что, если то место залила перегороженная речка, вода должна была в нашу сторону разливаться, вот я и решил глянуть, почему не разливается? Недалеко — меньше дня пути — нашли плотину. Никакие это не бобры, людскими руками сделано, но сделано без ума — вода разлилась, обход плотины нашла и вернулась в русло. Поэтому болото больше и не разливается… а может, так и задумано было, не знаю.
