– Я же говорю, перемены неизбежны.
– А как же честь?
– Сколько тебе лет?
– Я – твой брат, и ты не помнишь, сколько мне лет?
– Это был риторический вопрос. Конечно, я помню. Двадцать пять.
– Двадцать шесть.
– Когда тебе исполнится лет тридцать, ты поймешь, что в жизни есть и более важные вещи, чем честь.
– Например?
– Например, сама жизнь.
– С того момента, как я услышал о бунте Клейтона, я думал, что же заставило тебя принять его сторону. У меня было только две версии: тебя либо купили, либо запугали. Теперь я вижу, что верна вторая.
– А тебе не приходило в голову, что сюда меня привели мои убеждения?
– Нет.
– Почему?
– Не знаю. Я просто не верю в измену по убеждениям.
– Петра Романова тоже называли изменником. Позже он стал героем.
– Твоему адмиралу подобное не грозит. Он – псих. Ты хоть это понимаешь?
– Все мы немного психи.
– Ты до сих пор ходишь в его адъютантах?
– Нет. Я – лорд-протектор Грирса и начальник тайной полиции.
– Ваша Империя существует пару месяцев, а вам уже нужна тайная полиция? А что такое Грирс?
– Шахтерская планета, четвертая в системе Гаммы Лебедя.
– Поздравляю. Хорошая карьера, брат. Жаль, что она будет недолгой.
– Данные о Чужих не фальсифицированы?
– Нет. Неужели ты их не видел?
– Их никто не видел, кроме императора.
– У него слишком рано начала развиваться паранойя, – сказал Юлий. – Ты же начальник его тайной полиции, и он тебе доверяет…
– Их много? – перебил его Гай.
– Три тысячи кораблей. Больших кораблей.
– И ты действительно там был? Сам их видел?
– Да.
– И что ты думаешь?
– Империи очень нужны корабли. Все корабли.
– Я ничего не смогу сделать. Я не могу на него воздействовать.
– Как он умудрился вытворить такое? Почему его никто не остановил? Вас же тут целые толпы!
– Его поддержали капитаны кораблей. Капитанов поддержали экипажи. А когда над планетами вывесилась треть боевого имперского флота, населению ничего не осталось, кроме как кричать «ура» и склонять колени.
– Неужели во всем флоте не было ни одного лояльного Империи военного?
– Были. Теперь их нет.
– А ты?
– Я всегда был слишком близко к нему. У меня было лишь два варианта – либо поддержать его, либо умереть.
– Значит, ты просто струсил.
– А ты в такой ситуации выбрал бы смерть?
– Вряд ли, – сказал Юлий. – Я попытался бы найти третий выход.
– Уйти от боевого флота на катере?
– Тогда я поискал бы четвертый.
– Ты всегда был более изобретателен, чем я, братец. Я ничего так и не нашел.
– Может, просто плохо искал?
– Может быть. Расскажи мне о Чужих.
– Как я уже говорил, их много. Они похожи на тараканов и отвратительны на вид. Их корабли не способны входить в гипер, но по системам вооружения мало уступают нашим. Они будут здесь через семь месяцев.
– Это скоро.
– Да.
– Как там отец?
– Не знаю. Я давно его не видел. Но вряд ли он в восторге от твоего выбора.
– Не говори ему, что ты меня видел, хорошо?
– Ладно, не скажу.
– И маме тоже не говори. И Пенелопе.
– Я понял. Я вообще никому ничего не скажу. Я тебя не видел.
– Как ты думаешь, война будет?
– С вами? Непременно будет. Империя не потерпит конкурентов в этом секторе пространства. Я скажу сейчас громкую фразу, но человечество должно быть едино перед внешней угрозой.
– Мне жаль, что так получилось, Юлий.
– Мне тоже, брат. – Юлий знал, что Гай не любит собственное имя даже больше, чем он. – Думаю, что в случае начала военных действий между нашими империями лорд-протектор не выйдет в космос на истребителе?
– Думаю, что и тобой теперь вряд ли будут так рисковать.
– Значит, это последняя наша с тобой встреча.
– Похоже на то, брат.
– Я рад бы пожелать тебе удачи, но мы теперь на разных сторонах, и я этого делать не буду.
– Странно, да?
– Живи, брат.
– И ты тоже.
Наземное моторизованное транспортное средство майора Клозе стояло в тени деревьев, а сам майор отжимался от земли, закинув ноги на спинку скамейки. У майора было красное лицо, по которому тек пот.
Изабелла села на скамейку рядом с правой ногой майора.
– Привет, – сказала она правой ноге. – Я знала, что ты набираешь форму, но не думала, что так быстро.
– Я стараюсь, – сказал Клозе, скидывая ноги на землю и принимая вертикальное положение. – Рад тебя видеть, но вынужден заметить, что тебя слишком долго не было.
– Работа.
– И как много моих братьев-пилотов ты подвела под монастырь на этой неделе?
– Расстреляют только двадцать человек, остальные отделались пожизненными сроками. Боюсь, не видать мне месячной премии.
– А кому сейчас легко? – посочувствовал Клозе. – Скажи, ты выполнила мою особую интимную просьбу?
– Конечно, пилот. – Изабелла открыла сумочку и протянула Клозе пачку сигарет.
Клозе распечатал пачку, сунул сигарету в рот и обнаружил, что ему не от чего ее прикурить.
– Капитан, – сказал он, – когда я просил вас раздобыть мне сигарет, вы не подумали о том, что сигареты принято чем-то поджигать?
– Подумала, майор. – Изабелла протянула Клозе зажигалку.
– Если раньше я был просто очарован вами, то теперь я влюблен в вас по уши, капитан, – сказал Клозе, с удовольствием пуская к безоблачному небу струю дыма. – Подумать только, женщина с аналитическим складом ума!
– Вы хам и мужской шовинист, майор.
– Было бы удивительно, если бы я был мужским феминистом, капитан.
– Как только вы ступите на борт космического корабля и попадете в сферу моей юрисдикции, я постараюсь устроить вам веселую жизнь.
– Говоря по правде, я предпочел бы веселую жизнь прямо сейчас, – сказал Клозе.
– Наглец.
– Зато майор.
– Я просто не знаю, что я здесь делаю.
– Преклоняетесь перед моим героизмом, – сказал Клозе. – Хотите, я продемонстрирую вам дырку в животе?
– От нее уже и следа не осталось.
– След остался, надо просто внимательно смотреть.
– Делать мне больше нечего, как рассматривать чьи-то волосатые животы.
– Разве есть в этой жизни более приятные занятия? – вопросил Клозе.
– Давай поговорим серьезно, Генрих.
– Меня зовут Клозе.
– Мне нравится называть тебя Генрихом.
– Я снова могу завыть.
– Не надо, – попросила Изабелла. – Что ты думаешь о предстоящей войне?
