Почему – так и осталось непонятным. Скорее всего, тип просто свихнулся от страха. Видимо, он решил, что где-то здесь можно найти безопасное место – вот и оставил своих сотоварищей на произвол судьбы.
Никто его искать не стал – ни «случайники», ни прочий народ. Захотел человек пропасть – туда ему и дорога, Эльсинор – территория свободы, и каждый здесь поступает как знает!
А вот мастерские умудрялись выживать даже при постоянной угрозе «воздушных атак». Ладно бы только кузница мастера Анри – там делали наконечники для стрел и арбалетные болты, отличного, надо сказать, качества. Но теперь помаленьку начала работать и типография. Правда, книги здесь еще очень долго будут великой редкостью и ценностью. Однако бумагу делать люди уже научились – правда, не такую ровную и тонкую, как на Земле. Зато сносу этим «папирусам» не будет.
И вот-вот выйдет первая книга местного издательства! Георгий обещает, что управятся недели за две, а уж после развернутся по-настоящему.
Если до исчезновения мордатого «случайника» почти никому не было дела, то с другими пропавшими обстояло иначе. Ника вспоминали дружинники и не только они – новый Мастер животных справлялся со своими обязанностями даже, в общем-то, неплохо, но… Недоставало ему чего-то очень важного. Какой-то мелочи, благодаря которой грозные кавказские овчарки превращались в добрых (конечно, к своим) и послушных собак, а лошади могли оставаться спокойными в самых страшных ситуациях. Нет, за животными – и в хозяйстве Ингвара, и в Сигурдовой дружине – хорошо ухаживали, но не понимали их.
О менестреле тоже сожалели, притом многие (в основном – девушки). Но и об Эллоре, и о Нике все же кое-что известно было. В Эльсиноре знали, что они, по всей видимости, живы, притом ушли по какому-то крайне важному заданию.
Сигурд все еще не выходил из госпиталя – все же его ранение оставалось слишком тяжелым и серьезным. Правда, дружинникам наконец-то разрешили навещать своего предводителя. Угроза его жизни миновала уже давно, и сейчас он даже мог вставать, хотя и не слишком надолго. Собственная слабость была мучительна для этого человека, привыкшего быть первым во всем, и обиднее всего было Сигурду оттого, что эту слабость наблюдает Эвелина. Девушке пришлось проявлять чудеса такта и внимательности – и, кажется, она добилась-таки своего. Ярл влюбился в целительницу. Такого с ним, пожалуй, еще не случалось.
* * *
…Капитан улыбнулся, вспомнив вчерашнее чрезвычайное происшествие, точнее, случай на охоте. Он даже пожалел, что на эту охоту не пошел. Вот Эжен в ней поучаствовал.
Дело было так.
Группы охотников теперь отправлялись в лес или в саванну, где еще можно было поймать нанду или ящера. Так было и на этот раз. Нордил, Ренар, Алмар и примкнувший к ним чернокожий Эжен отправились в саванну, едва только рассвело. И все бы ничего, но к ним присоединился вечно вертевшийся под ногами Ингваров бультерьер по кличке Дьявол.
Охотникам вначале крупно повезло: им удалось обложить молодого игуанодона (конечно, этот ящер должен бы именоваться совершенно иначе, но очень часто в Эльсиноре пользовались земными названиями животных и птиц). Все шло прекрасно, пока Дьявол не решил, что непременно должен поучаствовать в охоте. И поучаствовал – подбежал к ящеру сзади и вцепился ему в хвост.
Земные динозавры соображали очень медленно, кое-кто считает, что от этого они и вымерли. А вот до здешнего очень быстро дошло, что дело может обернуться весьма нехорошо, и он со всех ног дал деру, волоча на хвосте так и не разомкнувшего зубов рычащего пса.
Арбалетные болты при охоте на ящеров помогают слишком слабо – только если выстрелить в упор, притом желательно попасть в глаз. Вот копья – иное дело (и, между прочим, в этом Эжен и его брат оказались незаменимыми). Но для этого надо подойти к динозавру поближе. А охотникам пришлось бежать за ним по саванне в сторону редколесья, где игуанодон успешно скрылся. Вместе с Дьяволом.
В результате поиски продолжались до вечера. Добыча неудачливых охотников уже не очень-то и интересовала, но вот собака… Что они скажут Ингвару? Пес, конечно, виноват сам, но ведь жалко его, в конце-то концов!
Возвратиться им пришлось к ночи – ни с чем.
Долго думали, кто пойдет к Ингвару, наконец было решено, что отправятся все. А там – будь что будет.
Ингвар оказался у себя и очень удивился, увидев депутацию. Он даже не подозревал, что его бультерьер куда-то исчез с утра: Дьявол в этом отношении напоминал кошку, которая всегда ходит сама по себе, и уследить за ним было невозможно.
– Понимаешь, такое дело… – начал, слегка замявшись, Алмар. – Дьявол, твой пес…
– Ну, приболел вроде немного, – пожал плечами недоумевающий Ингвар. – Не знаю даже, отчего.
– То есть как приболел? – вопрос задали все, даже Эжен.
– Ну, так. Забился у меня в угол и носу не кажет.
В этот момент, в подтверждение его слов, откуда-то из темного угла жилища послышались виноватые поскуливания. Бультерьер явно понимал, что сотворил что-то не то, и его начали мучить угрызения совести. А в Эльсиноре он оказался вскоре после того, как прогулка на хвосте ящера наскучила псу…
Кстати, о животных. Они тоже приняли посильное участие в войне с крылатыми монстрами. По крайней мере, конь Ингвара, которого хозяин, по старой памяти, окрестил Мотокентавром. Вот этого зверя не надо было успокаивать в случае нападения, а он сам кое-кого успокоил. И упокоил.
Позавчера два «вампира» попытались атаковать лошадей на выпасе, которых, как на грех, охраняли несколько ополченцев капитана. Поскольку были они еще недостаточно опытны, стрел с ядовитыми наконечниками им не выдавали – не хватало еще несчастного случая со смертельным исходом. В случае нападения один из ополченцев должен был добежать до кого-то из воителей. Так оно все и было. Когда же на зов подбежали дружинники, им открылась следующая картина: сбившиеся в углу загона кобылицы, охраняющие их жеребцы – и Мотокентавр, гордо стоящий над сокрушенным копытами телом мерзкого нетопыря. Второй «вампир» решил не испытывать судьбу и исчез, унося в себе несколько арбалетных болтов.
Боевой ингваровский конь не был даже ранен или поцарапан, а ополченцы рассказывали, что всё произошло почти молниеносно. Мотокентавр сам напал на приземлившегося нетопыря, а тот такой прыти не ожидал и не был готов к контратаке.
«Нанду» окончательно решено было одомашнить, даже не столько ради вкусного мяса (для этого можно было отлавливать и диких), сколько ради яиц, превосходивших по размерам страусиные. А Инге, полностью освоившейся в роли секретарши Георгия, пришлось-таки совместить эту профессию с работницей птицефабрики. Строгое внушение Сигурда даром не пропало, и постепенно девушка втянулась в работу.
