Негромкая спокойная речь женщины увлекла Соалм, и она слушала, не проронив ни слова.
— Ты и я, все человечество, и даже Бог-Император, — продолжала Синоп, — все мы испытываем на себе действие сил разрушения. И если наш повелитель — настоящий бог, мы должны сознавать, что Он противопоставит ему нечто недосягаемое нашему пониманию… Но страшнее всего то, что произойдет, если мы позволим этой ненависти одержать победу над великим Империумом. Во Вселенной воцарятся беспорядок и разгром, огонь…
— И хаос, — сказала Дженникер.
Будь у него такая возможность, Копье предпочел бы подождать, пока «Иубар» и сопровождающие его корабли не достигнут Солнечной системы, и только тогда предпринять попытку проникновения. Однако с каждым уходящим часом времени на маневр оставалось все меньше. И сейчас для операции возник самый подходящий момент. Как только они окажутся в пределах Солнечной системы, меры безопасности во флотилии Эврота будут усилены в десятки раз, и у оперативника Гиссоса не останется ни одной свободной минуты.
Кроме того, следовало учитывать еще одну особенность: его цель, как только будет взята под прицел, обладает такой могущественной силой, что способностей Копья будет достаточно, чтобы произвести атаку с межпланетной дистанции. Он надеялся, что до этого не дойдет, — Копье испытывал величайшее наслаждение, когда смотрел в глаза своей жертве и видел ее понимание неминуемого конца. Лишиться этого коронного момента… Это было бы попросту несправедливо.
Убийца ступал по плиткам пола, которые в желатиновых линзах, выращенных для него поверх глаз демоническим естеством, светились зеленоватым блеском. Нормальное человеческое зрение не в силах было бы отыскать различия между отдельными квадратами на полу реликвария, и неудачливый нарушитель наверняка попал бы в зону антигравитации и оставался подвешенным в зале, пока не придут охранники с оружием наготове.
Он не стал обращать внимания на произведения искусства и предметы невообразимой ценности, расположенные в отдельных нишах длинной галереи. Здесь же, в урнах высотой с ребенка, хранились останки всех баронов клана Эврот, начиная с самого первого. Погребальные сосуды были выполнены из алмазного волокна, тантала, панциря ксексетского куинтала и других бесценных и редких материалов. Портреты поколений лордов и леди клана висели на стенах и невидящими взглядами следили за извилистым путем Копья, тщательно обходившего камеры наблюдения и детекторы магнитных аномалий. Вокруг него мягко покачивались щупальца; анализируя температуру окружающего воздуха, они регулировали и нагрев его тела. Тепловые мониторы постоянно сканировали каждый квадратный сантиметр реликвария и обязательно отреагировали бы на тепло человеческого тела, но и они ничего не замечали. Все эти неутомимые и умные машины продолжали свидетельствовать о том, что зал пуст.
В дальнем конце галереи, заключенный в прозрачную стазис-камеру, на пьедестале из платины и мрамора, лежал «Патент на торговлю».
Завидев его, Копье замедлил шаги и облизнул губы под маской из струпьев. От этого движения маслянисто поблескивающая кожа на скулах натянулась и в хищной усмешке блеснули клыки.
Книга была изготовлена из настоящей бумаги, произведенной в последних естественных лесах Венеры, а чернила получены из желез юпитерианского ската-ножеклюва. Мастера Мерики переплели книгу в кожу грокса, а обложка в лучах электрических свечей мерцала драгоценными камнями, собранными во всех колонизированных мирах Солнечной системы. Эта книга являлась физическим подтверждением права клана Эврот странствовать среди звезд. Они не только имели законные основания создавать флотилии кораблей и нанимать армии служащих и экипажей, не только управлять финансовыми ресурсами целых миров, но, согласно этому патенту, Мерриксун Эврот и его родственники получали разрешение Императора распространять экономическую мощь Империума на все планеты Таэбианского сектора.
Убийца едва не рассмеялся от этой мысли. Можно подумать, что какое-то существо способно выделять сегменты Вселенной своим ставленникам, словно это участки земли или порции еды. Какая самонадеянность. Как глупо полагать, что кто-то имеет на это право. Такую власть невозможно дать; ее можно только взять после кровопролитной борьбы, мучений и неимоверного напряжения воли.
Внутри прозрачной камеры располагались сложные гравитационные устройства, и движением руки над рубиновым сенсором, закрепленным в раме, можно было листать страницы, не касаясь книги. Копье махнул рукой, и книга открылась, страницы, плотно заполненные текстом, стали переворачиваться одна за другой.
Он закончил просматривать книгу на странице, украшенной позолотой, пурпурными чернилами и серебряными вставками. Слова высокого готика обрамляли тщательно прорисованную картину, где повторялся тот же сюжет, что и на нефритовом панно в зале аудиенций, — Император награждает первого из баронов Эврот. Но жадный взгляд Копья даже не заметил искусства художника, а остановился на влажно-алом мазке, оставленном на чистой завершающей странице книги.
Одна капля крови.
Он опустил руки на край футляра и позволил демонической сущности, сосредоточенной вокруг кончиков пальцев, просочиться в сварной шов, скрепляющий всю конструкцию. Пластичная плоть проникла в структуру вещества, и тяжелое бронированное стекло лопнуло и разломилось по линии сварки. Раздался резкий треск, но убийца успел заглушить его своими ладонями. Стекло выпало из рамы, и Копье подхватил его. Наконец он протянул дрожащую руку внутрь камеры.
Он вырвет страницу из старинной книги и вытащит из стазис-поля, сохранявшего ее в течение сотен лет. А потом поднесет к губам, прильнет в поцелуе, словно нежный любовник, и выпьет кровь. Он…
Рука дотянулась до книги, но пальцы встретили лишь пустоту, словно массивный фолиант был сформирован из дыма. Очертания книги в стеклянном футляре на краткий миг дрогнули и расплылись, и тогда стало ясно, что это всего лишь призрачное изображение, воспроизводимое набором гололитических проекторов, искусно вмонтированных в раму.
Камера оказалась пустой, и на несколько мгновений такой же пустой стала голова Копья, сраженного сознанием, что его добычи здесь нет.
Но очень скоро пустота наполнилась убийственной яростью, и только сильнейшее напряжение воли удержало его от исступленного крика и полного разгрома всего реликвария.
После ухода леди Синоп Соалм снова осталась в одиночестве среди гор и ждала, пока темнота окутает ее целиком. Ночное небо, так часто дарившее ей мгновения спокойствия одним своим видом, теперь лишь прикрывало угрозы, о которых говорила пожилая женщина. Соалм неожиданно ощутила холодное давление на сознание и невольно вздрогнула.
