Шиана посмотрела на Эссиль.
— В твоей памяти есть понятие «Ключ Миров», — сказала она. — Но тот мерзавец, что хвастался тебе, связанной, своим могуществом, не знал на самом деле, как правильно применяется то, что он похитил из прошлого, — сказала она.
— Ну, мы знаем, по крайней мере, что при помощи этой штуки можно попасть сюда, — заметил Уннар. — И, это… монстров ею убивать очень даже сподручно. У Эссиль просто замечательно получается.
— Ножом можно резать хлеб, людей, — в тон ему промолвила Эссиль.
— Бриться, стричься, есть, рисовать, — подхватил Уннар.
— Ключ Миров открывал любые двери, — сказала эльфийка. — Разумеется, все зависело от могущества. Чем больше у тебя магической силы, тем больше дверей ты можешь открыть. Двери между мирами не были исключением. Но кроме миров существуют темные области безмирья, где обитает невыразимый ужас и запредельное зло. И если граница какого-либо из миров дает трещину, жуткие безымянные твари тотчас устремляются внутрь, не оставляя после себя ничего живого. Мой отец и его ученик до последнего держали защитный полог, дожидаясь, пока прочие маги, принимавшие участие в эксперименте, покинут опасную зону. Тогда отец последним усилием вышвырнул наружу своего ученика и… Не знаю, как он это сделал, как ему такое удалось, но он в одиночку выдавил обратно всех ворвавшихся тварей, после чего сотворил из себя заплату для образовавшейся трещины. Его силы как раз хватило на этот невероятный подвиг. Вот. Он не умер и не умрет никогда. Но и живым его назвать нельзя. Он — часть этого мира. Часть его границы. Он поступил так, как и должен был поступить Владыка Дейеннери.
Эльфийка замолчала, прикрыв глаза, словно бы вглядываясь в прошлое, вспоминая…
— Я до сих пор скучаю по нему, — сказала она печально. — И по маме… Она стала владычицей после его смерти. Тогда мой младший брат и отдалился от нас. Он делал вид, что тяжело переживает смерть отца, что не может и не хочет никого видеть. Он лгал. Он уже тогда все для себя решил, а из этого провалившегося эксперимента сделал свои выводы. Кто и в самом деле страдал, так это ученик отца. Он так и не смог себе простить того, что случилось. Он довольно быстро умер. Когда сильный маг не хочет жить, никакие целители не помогут.
Шиана вздохнула и налила себе еще вина.
— Теперь, вспоминая все это, я начинаю думать, был ли мастер Нернри вообще виновен в случившемся. Мой брат слишком много знал об этом эксперименте, хотя и не являлся его участником. Может статься, что он повинен не только в смерти матери, но и гибели отца тоже.
— Да он же самый настоящий злодей! — воскликнула Шейди.
— Так и есть, — кивнула эльфийка. — Самый настоящий злодей. Точно. Ведь это его руки сотворили Стаю, чьим мерзким дыханием пропахли твари, с которыми мы сражались сегодня.
— Стаю?! — ахнули Шейди и Виллет в один голос.
— Сотворили? — изумленно вопросила Эссиль.
— А вы считаете Стаю чем-то нерукотворным? — в ответ спросила эльфийка.
— Но разве можно… сотворить Богов? — спросила Виллет.
— А они считаются Богами? — прищурилась эльфийка. — У вас не просто мало магов — похоже, они еще и талантами не блещут… Как можно такое записать в Боги?!
— Вообще-то Стая давно уничтожена, — заметила Эссиль. — Остались жрецы и их порождения. На них-то мы и охотимся. Но если у кого-то есть жрецы, значит он — Бог?
— Или объявил себя таковым, — сказал Уннар.
— Но даже те, кто их уничтожал, великие маги прошлого, считали их Богами, — заметила Эссиль.
— Отсюда следует обсуждение, что такое Бог, можно ли его уничтожить и какие способы уничтожения существуют? — ухмыльнулся Уннар.
— Болтун, — фыркнула Эссиль. — Шиана, прости, мы тебя перебили.
— Живые голоса, которые перебивают, спорят, говорят что-то свое, живое… — промолвила эльфийка и улыбнулась. — Наверное, я больше не способна на это рассердиться… Знала бы ты, как тягостно, когда некому перебивать… Век за веком — некому… И только собственные мысли, тягучие, бесконечные… Такая тоска…
Она вздрогнула, встряхнулась и уставилась на пламя светильника, словно ища у него защиты.
— Мне хочется вслед за Уннаром сунуть туда палец, просто чтоб доказать себе, что я живая и вы мне не снитесь, — проговорила она со странной улыбкой.
— Но ты же маг, ты должна уметь отличать явь от сна, — сказал Уннар.
— Я и умею, — ответила эльфийка. — А все равно страшно. Ладно. Буду дальше говорить. То есть рассказывать… После того эксперимента, в котором погиб мой отец, возникли слухи о чудовищных тварях. Говорили, что некоторые маги видели их. Твари появлялись на границе восприятия в тот момент, когда маг радовался… то есть по-вашему — работал. Они похищали часть его радости и исчезали бесследно. Я тогда не поверила. Мало ли какие страшные истории рассказывают маги, когда им становится скучно? А потом маги стали погибать. Их находили убитыми. Как-то вдруг это все случилось. Никто не мог понять, что происходит. Одна жертва, вторая… Тогда-то мы с матерью и задумались об этих слухах, тем более что во всех историях твари походили на огромных не то волков, не то псов, а погибшие маги были словно бы растерзаны какими-то крупными хищниками. Все пришли в ужас. Народ Дейеннери обратился к своей Владычице. Моя мать была почти столь же могущественна, как и мой отец. Она собрала самых сильных магов и принялась охотиться за этими чудовищами. Но твари ускользали от охотников. Их удавалось заметить, но не догнать. А потом… Я до сих пор не знаю, как именно это произошло, и, наверное, не узнаю уже никогда. Мою мать подкараулили одну. Подкараулили, напали и разорвали. Я не могла понять, как вышло, что она не успела применить ни одного заклятья. Только потом, уже лежа в гробу, я поняла… К ней подошел ее собственный сын, тот, кому она доверяла так же, как себе… А твари прятались у него за спиной. Я ничего не знала об этом тогда. Я провалилась в горе и не могла больше радоваться. Сначала отец, потом мать… Это было слишком для меня. Но я была избрана следующей владычицей, у меня был долг перед моим народом, и требовалось уничтожить проклятых тварей. А твари стали сильны. Теперь они осмеливались нападать в открытую. Погибли несколько сильных магов из числа тех, кто охотился вместе с матерью. А мой брат где-то бродил совсем один. Мне и в голову не пришло, что это может означать на самом деле. Я просто беспокоилась о нем, ведь его тоже могли застигнуть и уничтожить. Он был далеко не такой сильный маг, как отец, мать или даже я. Я отправилась на его поиски и в конце концов нашла. Я увидела его спину. Он стоял на коленях и творил какие-то чары, а вокруг… Вокруг так сильно пахло Стаей… Этих тварей уже называли так. Я испугалась за него и вскричала: «Брат, осторожней, неужто ты не чувствуешь?!» — а он обернулся ко мне и спросил: «Чего я не чувствую, сестричка-владычица?» Улыбка у него была нехорошей, а руки были в крови. Я не поверила своим глазам. Ведь магия крови запретна! И для чего такому талантливому магу, как мой брат, пользоваться этой мерзостью? Я стала говорить о Стае, о том, что эти твари где-то поблизости и нужно убираться отсюда. «Ну что ты, сестричка, никакой опасности нет, — с ухмылкой ответил он. — Кстати, я давно собирался тебя познакомить с моими новыми приятелями!» Только тут я заметила за его спиной на земле чье-то растерзанное тело. А потом Стая бросилась на меня со всех сторон. «Тебе повезло, сестричка, ты не присоединишься к прочим, тебя я оставлю в живых», — услышала я, когда пришла в себя. И темное колдовство опутало меня со всех сторон.