— Да, я могу это сделать! Прошу меня извинить за, возможно, проявленную грубость по отношению к вам, мой господин. С начала войны, ко мне приходили одни только агенты из русских, все они были настоящими русскими свиньями! Кроме своей водки они никого и ничего не уважают!
— Вот, пожалуйста, возьмите сообщение, которое вы должны передать самым ближайшим сеансом связи!
— Господин, но это ваше сообщение я смогу передать только завтра! Мой радиопередатчик и радист сейчас находятся вне Москвы! Мне требуется время, чтобы до них добраться.
— Это меня не касается! Могу вам сказать только одно, если сегодня Берлин не получит моего сообщения, то завтра вы можете его уже не передавать. Оно станет не актуальным! Так что, штурмбанфюрер, сами решайте, когда его передавать или не передавать! Что касается меня, то я свое дело сделал, данное сообщение я вам доставил минута в минуту!
— Господин, я вас хорошо понял! Обещаю вам, что достойно выполню свой долг немецкого офицера!
— Хорошо, штурмбанфюрер, я вас понял, до свидания!
С этими словами Васька откланялся старику, чтобы тут же покинуть это, видимо, никогда не проветриваемое помещение фотоателье! Находясь в нем Васька постоянно собирался Волхва спросить, почему эта явка называется фотоателье, но так и не поинтересовался. Когда он взялся за дверную ручку, чтобы его покинуть навсегда, то за своей спиной вдруг снова услышал трескучий голос Волхва.
— Если вам будет так угодно, выхотите это узнать, то могу вам сообщить, что сама фотостудия с камерой, со специальным освещением находится во второй комнате, мой уважаемый господин штандартенфюрер! Вы только не волнуйтесь в отношении своего сообщения, я его тотчас же отправлю по резервной частотной волне. В той же комнате, где расположена фотостудия, спрятан и мой резервный передатчик!
Выйдя на Ильинку, Васька несколько раз глубоко вздохнул, стараясь изгнать затхлый воздух из своей груди. Он тут же повернул налево, не торопясь, побрел в сторону Политехнического музея. Рядом с музеем он запланировал встречу с Пантелеймоном. На этой встрече тот собирался его познакомить с тремя своими верными соратниками, а также обсудить одну небольшую проблему. Эта проблема возникла после разговора с Татьяной Метелиной.
Пантелеймон уже находился на месте встречи, он нервно расхаживал по тротуару, то и дело поглядывая на часы-луковицу, спрятанные во внутренний карман пальто. Еще издали Васька обратил на него внимание, он был практически единственным человеком, одетым в гражданскую одежду. Пантелеймона окружали в основном мужчины в командирской форме РККА. Он Ваську поприветствовал поднятой рукой, тут же предложил:
— Привет, через полчаса парни будут нас ожидать в Измайловском лесу. Тут у меня имеется автомобиль с шофером. Он нас довезет до Измайлово!
С этими словами Пантелеймон ухватил Ваську за рукав его шинели, потащил его к «Эмке» стоявшей вблизи у кромки тротуара. Он так и не дал Ваське слова молвить, как они уже сидели на заднем сиденье этого автомобиля. Шофер пару раз прокрутил стартер, с трудом, но автомобиль завелся.
— У него, видимо, забился грязью карбюратор! — Подумал Васька, затем он повернулся к Пантелеймону и спросил:
— Ты не хочешь, чтобы я сделал так, чтобы мы начали бы понимать друг друга с полуслова, с полумысли?!
— А разве это можно сделать? — Искренне удивился Пантелеймон. — По-моему, мы и так очень хорошо понимаем друг друга!
— Да, ты, Паша, не волнуйся! Вся эта процедура займет всего лишь минуту времени! Я подержу свои ладони у твоих висков, после этого ты услышишь мой внутренний голос. Это позволит нам разговаривать, вернее было сказать, обмениваться мыслями, в каком бы месте мы не находились! Во время такого разговора нас никто не услышит, на нас никто не обратит внимания. Причем, эта процедура никак не изменит твою человеческую натуру, ты как был нормальным человеком, так им и останешься, разве только станешь больше разбираться в сути тех людей, с которыми вместе работаешь, которые тебя окружают!
— Звучит довольно-таки убедительно! Но, честно говоря, мне становится несколько страшновато! Эх была, не была, давай, Миша, попробуем!
Васька едва не рассмеялся на тем, как Пантелеймон прикрыл веками свои глаза, вытянул шею, словно гусь лапчатый, подставляя свою голову под его ладони. Процедура превращения взрослого, со сложившимся характером человека в телепата заняла более минуты.
— Ну, вот, Васенька, и ты начал на практике применять свои способности, приобретенные за время своей летаргии в Берлине! Видимо, доктора «Аннербе» неплохо постарались, работая над твоим сознанием! Только, Вась, ты своего Пантелеймона постарайся сделать простым телепатом, а не таким же умником, как ты сам!
К этому моменту Васька на три четверти закончил свою работу над головным мозгом Пантелеймона, поэтому не отреагировал на очередной прикол своего друга, Альфреда Нетцке. Почему-то его мозг оказывал небольшое, но все-таки сопротивление Ваське, пытавшемуся в нервной системе Пантелеймона, его сознании завязать новые психо-нейроновые узелки в психо нейроновую сеть или блок. Через полторы минуты он прекратил свою работу, пальцами правой руки приподнял веко глаза своего нового друга. Сначала этот глаз сохранял бессмысленное выражение. Затем в нем появились что-то вроде солнечных зайчиков и глаз ожил. Тут же послышался голос Пантелеймона:
— Миша, что ты со мной сделал? Моя голова превратилась во что-то невообразимое, словно раздвинулись горизонты восприятия реальности, звуков…. Сейчас мне кажется, что я могу услышать то, о чем говорят люди на другом конце Земли. И это тысячи голосов, все они говорят одновременно! От всего этого моя голова кружится…
— Паша, небольшим усилием воли отключи все эти звуки. Этой своей новой способности давай волю только тогда, когда ты захочешь поговорить со мной или с другим телепатом мысленной речью. Телепатия — это божий дар и наказание божие одновременно! Из-за этого дара, не научившись им правильно пользоваться, многие люди сходят с ума, желая услышать, о чем же говорят или думают сотни, тысячи других людей. Основную часть времени ты должен оставаться простым, нормальным человеком! Входить в телепатический транс должен только тогда, когда в этом возникает насущная необходимость!
1
Час, проведенный Василием в компании Пантелеймона и его ближайших соратников в Измайлово, позволил ему слегка расслабиться. Он открыто разговаривал с людьми на темы, действительно волновавшие его душу, защита родины от вражеского вторжения, организация вооруженного сопротивления на оккупированных врагом советских землях! Да и помощники Пантелеймона оказались умными, думающими людьми, сумевшими, государственные интересы поставить выше своих воровских понятий, своих собственных интересов. Васька был уверен, что все эти трое бывших воров сумеют вместе с Пантелеймоном быстро перевоплотиться в мнимых партизан, предателей родины с тем, чтобы немецкую разведку ввести в заблуждение!
Перед расставанием Васька сказал Пантелеймону:
— Ну, вот и все! Возможно, я больше с тобой, Пантелеймон, никогда не увижусь! Сколько продлится война, то бог ее знает?! Нам остается теперь переговариваться по рации, да мысленно обмениваться информацией! Перед расставанием хочу еще раз тебе напомнить, теперь ты для всех предатель родины, пособник фашистов, душегуб и злодей! Кто бы к тебе не обращался, не говорил, что с Большой земли пришел к тебе связным, никому не верь до тех пор, пока со мной не переговоришь по этому вопросу!
— Не будь таким грустным перед расставанием, Миша…
— Я не Миша, Пантелеймон!
— Извини, брат, но другого твоего имени я не знаю! Правда, если ты не против, то я могу обращаться к тебе, как к штандартенфюреру СС!
— Откуда ты это знаешь? — Искренне удивился Васька.
— Ты, наверное, забыл нашу первую встречу в Минске, на которую ты заявился верхом на мотоцикле, эсэсовский мундир проглядывался под плащом фельджандарма!
— Ну, что ж, тогда зови меня, по-прежнему, Михаилом! Да, и перед нашим расставанием я все же хочу услышать пару слов о твоем генерале. Вовремя нашей ночной беседы ты в одном из своих рассказов о переходе фронта, говорил о том, что с тобой провел беседу какой-то генерал?!
— Да, это был довольно-таки молодой комбриг! Никак не могу вспомнить его фамилию, в памяти хорошо сохранилось одно только его имя — Андрей! Даже отчества не помню, настолько я тогда был взволнован! Ведь тогда мне грозил настоящий расстрел! Дивизионные разведчики меня поймали на нейтральной полосе, когда я ее переползал. Их командир взвода решил выслужиться, показать себя героем перед своим начальством! Он меня лично доставил в штаб 102-й стрелковой дивизии. Там он командиру дивизии доложил о том, что им захвачен переодетый немецкий разведчик на нейтральной полосе! Вот тогда со мной и побеседовал этот самый странный комбриг. Несколько раз в ходе допроса он прямо-таки мне намекал, что будет мне благодарен, если я ему помогу перейти к немцам! Ты, Миша, можешь мне не поверить, но командир советской дивизии мне ясным языком намекал об этом! В ходе нашего разговора я понял, что он со мной говорил таким открытым языком только потому что уже принял решение, меня живым не выпускать из землянки Особого отдела своей дивизии! Но мне сильно повезло, немецкая авиация начала бомбежку месторасположение штаба дивизии. Во время бомбежки был убит часовой, полуразрушена землянка, в которой меня содержали! Словом, мне удалось бежать, я чудом остался в живых!
