— Геннадий, — Анна Юрьевна встала, подошла к нему вплотную, даже рукой в костюм вцепилась. — Ты же говорил, что всё должно пройти хорошо, давал обещания. А я всё никак понять не могла, почему Наташа так странно себя вела целый месяц. Шарахалась от каждой тени и вздрагивала, от звука шагов. Она до сих пор плохо спит. Оказывается, вон оно что…
— Аня, ты же знаешь, как я к ней отношусь, — спокойно сказал он. — Я лично разговаривал с мудрецом Цзы и он…
— Молчи! — резко сказала она. — Даже не вспоминай его имя при мне.
— Давай успокоимся и выслушаем Кузьму Фёдоровича, — он приобнял её за плечи.
В комнату заглянула немного взволнованная Антонина Егоровна. Выглядела она так, словно пробежала пару километров. Даже крупные капельки пота на лбу проступили.
— Бардак во дворце, — ёмко сказала она, утирая пот рукавом. — Послы разбегаются, охрана волнуется.
— Найди Александра Николаевича и Куракина, — сказал ректор, — пусть переносят встречу с послами на пару дней. Через час мы с наследником отправимся в Екатерининский дворец.
— Хорошо, — она кивнула, продемонстрировала мне рацию и наушники.
— Потом, — сказал ей ректор. — Мы пока будем здесь.
Думаю, что все, кто мог чувствовать присутствие чужой силы, в полной мере ощутил великих мастеров, едва не сцепившихся друг с другом. Точнее, едва не прихлопнувших спятившего японца, который успел бы сровнять дворец с землёй, даже будучи раненым.
— Садись, — Геннадий Сергеевич усадил Анну Юрьевну, прошёл к небольшому столику в углу помещения, чтобы налить чай ей и себе. — Рассказывай, Кузьма Фёдорович, как на духу.
Дядя Ринат когда-то говорил, что если всё сложилось очень плохо и пора говорить правду, то врать нельзя, от этого будет только хуже. Плохо, конечно, что я сдал Свена. Но лучше так, чем разрушенный дворец и беснующиеся на его развалинах мастера. Да они в радиусе десятка километров только выжженную землю оставят. Если уж старик Цзы, по словам ректора, мог Токио спалить одной-единственной техникой, представляю, что может учудить Инаба Масаясу, когда его к стенке прижмут и пути отхода не оставят.
«Кто вас надоумил именно здесь и сейчас собраться? — недовольно подумал я. — И хорошо бы кто-нибудь объяснил, что твориться в Токио и кто за этим стоит».
Рассказ получился коротким. Но я ничего утаивать не стал, вспомнив несчастного индуса, которого старик Цзы высушил до состояния мумии. Пересказал слова Свена о том, что в монастырь довольно часто приезжали парни и девушки с уникальной особенностью и если старый мастер был полон сил, то они уезжали здоровыми, в противном же случае он их просто пожирал.
— Такой вот людоед, — закончил я. — Он за минуту опустошил внутренний резерв сил Таши, я проверял. Ему это, наверное, на один зуб.
Геннадий Сергеевич нахмурился, задумчиво постучал по столу пальцами.
— Я поговорю с мистером Ма, — подытожил он, затем прислушался к чему-то. — Побудьте пока здесь.
Мы подождали, пока он выйдет. Я тоже встал, чтобы налить себе чаю. Во рту пересохло.
— Спасибо, — сказала Анна Юрьевна.
— Вам спасибо, — улыбнулся я, понимая, что она заступилась за меня. По крайней мере, попыталась.
— Я ещё с Петром поговорю по поводу этой поездки, — холодно пообещала она.
— Не знаю, насколько они виноваты, — я вернулся к столу. — Геннадий Сергеевич ведь хотел как лучше. Появился шанс, значит, надо им воспользоваться.
— Их это не оправдывает.
— По поводу Наташкиной беды я кое-что придумал, но не было времени, чтобы проверить и заняться этим вплотную. Думал, когда новый учебный год начнётся, она в МИБИ поступит и мы позанимаемся серьёзно. Есть у меня подозрение, что особенность залипать завязана на внутреннюю силу и её можно обуздать. Да, а о чём вы хотели поговорить?
— Много о чём. Но в свете последних событий, даже не знаю… У меня среди фрейлин Её Величества подруга есть. Мы с ней вчера вечером говорили. Так вот Её Величество тебя последние дни очень часто вспоминает и не просто так. Она умеет слухи пускать в дворцовой среде, делая это очень тонко и умело. Пока ещё это незаметно, но очень скоро во дворце будут говорить, что ты лучший кандидат на роль супруга для её старшей дочери. Ты кавалер Дмитриевского ордена, будущий великий мастер, просто выдающийся человек. Иногда нужно усиливать линию королевской крови. Знаешь, кто отец Елены Алексеевны?
— В девичестве Ирэны Генриховны? Знаю. Хреново всё это… Кхм, простите. Но в свете последних событий, ваши слухи явно не на первом месте будут.
— А что случилось? — она слегка приподняла брови.
— Анархисты теракт устроили…
Я кратко пересказал события утра. Анна Юрьевна слушала удивлённо и с тревогой во взгляде. Потянулась и взяла мою ладонь, слегка сжав.
— Ты молодец.
— Так получилось, — я ободряюще улыбнулся. — Повезло.
— Может, теперь даже лучше, если тебе великую княжну сосватают? — задумчиво произнесла она.
— Нет, ни в коем случае. Мне такого счастья не надо. Прорвёмся как-нибудь. Буду надеяться, что Император Цао меня простит. Он человек рассудительный.
— Надеяться всегда можно, главное — не обмануться. Император Цао очень жёсткий, местами жестокий правитель. Надо ещё раз с Геннадием поговорить. И Петра привлечь. Они из любой тупиковой ситуации выход найти сумеют. Но в Поднебесную тебе пока ездить опасно. А ещё принцессы Цао…
Анна Юрьевна слегка покачала головой, но мне показалось, что она хотела поморщиться, едва вспомнила о них.
— Значит, Великую княжну видеть в жёнах не хочешь? — спросила она.
— Нет, — решительно отрезал я. — Как и принцессу Цао. Теперь уже никаких сомнений.
— Тогда надо действовать решительно и превентивно. Я с твоей мамой поговорить не успела, меня Геннадий Сергеевич привлёк как переводчика. Но она поддержит нас, можно не сомневаться.
— А можно ближе к телу? — вздохнул я, чувствуя, что сейчас ещё какая-нибудь гадость случится. — День с самого утра не заладился…
— Тебе нужно как можно быстрее породниться с родом Наумовых, — сказала она. — Алёна прекрасный кандидат для политического брака. Но если она будет категорически против, есть ещё одна девушка, безумно влюблённая в молодого мастера Матчина.
— Нет, — я улыбнулся, — Алёна против не будет. Но там же куча условий и говорок для подобного политического мероприятия.
— Всё решаемо. Главное — успеть до того, как слухи пойдут, о которых я говорила. Это не принципиально, но лучше поторопиться, чтобы вызвать меньше возмущения и недовольства.
Я серьёзно посмотрел на Анну Юрьевну. Собрал в кучу бегающие из угла в угол мысли.
— Поговорю с Тасей и дам ответ, — взлохматил волосы, я шумно вздохнул. — Теперь единолично такие решения принимать не могу.
— Ты мужчина, — улыбнулась она. — Прояви характер и силу воли.
— Поэтому и надо поговорить сначала с Тасей, а потом, если она разрешит, буду проявлять характер и стучать по столу кулаком, несильно.
В комнату заглянул начальник охраны, хмурый и сердитый, словно его уже кто-то успел вывести из себя, и он не до конца остыл.
— Кузьма Фёдорович, — он прошёл, положил на стол рацию, наушники и пейджер. — Я же просил, будь всегда на связи.
— Так получилось, — виновато ответил я.
— Ему просто повезло, — рассмеялась Анна Юрьевна. — Как и нам всем. Алексей Павлович, у вас премии предусмотрены? Почётные грамоты, за примерную службу?
— Нет. Только взыскания и внушения, — видя обворожительную улыбку красивой женщины, он смягчил тон. — Как исключительный случай можно получить дополнительно четыре дня отдыха и путёвку в санаторий, в Ялту.
— Ялта — тоже неплохо, я там была, — сказала она. — Просто Кузьма снова отличился. Как говорит моя дочь, остановил съехавших с катушек великих мастеров, решивших разнести всё тут к чертям собачьим. Я даже знаю, в чью пустую голову пришла замечательная идея позвать именно сюда глупых мужчин, которые накануне едва не поубивали друг друга. На необитаемом острове им самое место вести переговоры!
