— Меня? В театр? И только одну меня? — В лице и голосе читалось искреннее удивление. Но и не только, как показалось Валерию.
— Ну, признаться, весь взвод пригласить у меня нет практической возможности. Я и два билета получил случайно, в кассах их давно нет. Как говорят не слишком грамотные люди — полный аншлаг. Спектакль восстановлен впервые с девятьсот двадцать второго года. Играет звёздный состав: Борисова, Гриценко, Лановой, Яковлев, Этуш[80]. Ожидается фурор. А также и фуршет. После спектакля…
— Я даже не знаю… Удобно ли? Как на это другие посмотрят?
— Мало вы ещё в армии служите, поручик. Если старший начальник что-то предлагает, в какой бы то ни было форме, удобнее (а также правильнее и полезнее) расценивать самое деликатное предложение как приказ. Есть у нас, старых служак, такая норма жизни — «ни от чего не отказывайся, и ни на что не напрашивайся». Доходчиво объяснил?
— Так точно, господин полковник! — Девушка чересчур демонстративно вытянулась, щёлкнула каблуками. И тут же не сдержалась, закусила губу, чтобы не рассмеяться в голос. Надо же — «старый служака»! А самому двадцать семь только-только исполнилось. Хотя уже подполковник и кавалер многих орденов — тоже никуда не денешься. О его подвигах ходят легенды среди «печенегов» и не только. И как же хотелось смотреть и смотреть в его глаза, слушать голос, пусть и глупости иногда изрекающий.
Много новых, поначалу непонятных сведений об отношении мужчин и женщин в этом мире получили девушки за время стажировки на «Валгалле». Иногда в корне расходящихся с теми, что им сообщала Дайяна. Их учительницы были совсем другими, и верилось им сразу, без внутреннего протеста.
Но не Майя, слишком раскрепощённая и одновременно зажатая в непонятные Анастасии рамки, не Татьяна, проводившая с девушками всегда полезные и информативно богатые уроки, а жена адмирала Воронцова Наталья Андреевна покорила Настю. Эта, вдвое старше её женщина, вполне годная по возрасту в матери, объясняла девчонкам, обученным бестрепетно убивать, но понятия не имевшим, что значит любить, кардинальную разницу между этими способностями. В том числе — и на личном примере.
Не в том смысле, что она сама была когда-то рейнджером. Совсем наоборот. Не захотела стать женой военного моряка, предпочла богатую, комфортную и, как ей воображалось, искромётную жизнь жены дипломата. И что? Через десять лет случайно встретилась с бывшим лейтенантом Воронцовым и только тогда, благодаря исключительно его готовности забыть прошлое, обрела своё счастье.
— Так что всегда думайте, сто раз думайте — что вам на самом деле нужно, — говорила Наталья Андреевна, рассадив девушек в кружок вокруг своего шезлонга на палубе парохода. — Не будем о возвышенном. Просто в наших женских организмах вырабатывается много гормонов. В том числе — окситоцин и тестостерон. И такая получается интересная вещь. Чем больше тестостерона, тем сильнее у нас влечение к мужчине. Но повышение уровня тестостерона вызывает резкое падение доли окситоцина. И женщина начинает испытывать опасение и даже неприязнь к человеку, вызвавшему у неё слишком сильное влечение. Это понятно?
— Да, Наталья Андреевна, — почти хором ответили девушки.
— В этом есть глубокий смысл. Если вы по-настоящему захотели быть с мужчиной, природа вам подсказывает: не торопись. Десять раз подумай — сможет ли он стать тебе мужем и отцом твоим детям…
Вот и сейчас, с замиранием сердца стараясь держаться с Уваровым как предписывает устав и мечтая совсем о другом, Анастасия вспоминала и повторяла в уме уроки Воронцовой.
— Вольно, поручик Вельяминова. А как другие посмотрят… Вы же не солдат срочной службы, вне расположения части вполне свободны в своих поступках. И не только в отношении посещения увеселительных заведений. Итак, сегодня в восемнадцать ноль-ноль вам надлежит находиться у выхода из расположения части со стороны Нижегородской улицы. Форма одежды гражданская, парадно-выходная. В случае несогласия с данным распоряжением имеете право подать рапорт по команде. С соответствующей мотивацией. Кстати, поручик, что сказано по этому поводу в Уставе?
— Я помню, господин полковник: «…Продолжая, тем не менее, выполнение приказа до его отмены вышестоящим начальником».
— Совершенно верно. А поскольку мой вышестоящий, полковник Стрельников, в данный момент находится в служебной командировке, ваш рапорт будет рассмотрен после его возвращения, то есть, в любом случае, значительно позже указанного мною времени.
Уваров с трудом сдерживал улыбку, проводя сей «воспитательный момент», Анастасия, кажется, тоже.
— Не смею вас более задерживать, поручик. На сборы имеете ещё целых четыре часа… Пока горит свечка.
Разумеется, она немедленно рассказала своим «сёстрам», а заодно и тем девушкам из взвода, кто оказался поблизости в комнате отдыха, о неожиданном приглашении подполковника. Свои отреагировали спокойно, как и на большинство событий, их лично не задевающих. К Уварову никто из них тайных нежных чувств не испытывал, значит, и для ревности повода не было. Зато местные печенежки весьма развеселились.
Достойный повод для женской болтовни. Как же — большой начальник, граф, красавец, кавалер боевых орденов, чуть ли не легенда управления, увлёкся их подругой. Да ещё и вёл себя, как влюблённый гимназист. Остроглазые спецслужбистки с солидным у большинства опытом личной жизни всё замечали. И втайне подсмеивались над монашествующими «валькириями», ни в каких отношениях с мужчинами не замеченными. Весьма частые в однополом коллективе разговоры на соответствующие темы они, конечно, поддерживали наравне со всеми, но не составляло труда понять, что познания их — чисто теоретические, пусть и весьма обширные.
Отчего так, почему — кодекс поведения спрашивать не позволял.
И вот вдруг такой случа́й, как выразилась подпоручик Полина Глазунова, девица разбитная и успевшая до перехода в «печенеги» побывать замужем, пусть и не слишком долго.
— Значит, начинаем собираться, — объявила она, и полтора десятка девушек принялись дискутировать, в чём именно пристойно идти в театр на премьеру, и не просто так, а в качестве дамы самого подполковника Уварова. Причём дамы всё-таки военнослужащей, что исключало всякие легкомысленности вроде декольте, открытой спины и тому подобного.
Но и строгий английский костюм тоже не подходил.
— Тот же мундир, только без погон, — фыркнула Глазунова, и большинство с ней согласилось.
Из тех нарядов, что Майя с Татьяной подобрали девушкам для московской жизни (почти тридцать комплектов костюмов и платьев при практически полном совпадении размеров давали простор для воображения и «манёвра наличными силами и средствами»), после долгих споров удалось наконец выбрать подходящее.
