Шабанов пересел к иллюминатору и, когда самолет поднялся в воздух, увидел реку Лену, затаеженные горы и больше ничего: машина снова ушла за облака. Скоро хакер вновь пересел за пульт, рядом с ним уже капитально устроился представитель, и минут на сорок началась их прежняя работа. Что они искали и каким образом — оставалось непонятно, впрочем как и все то, что они делали. Правда, товарищ Жуков, неотступно наблюдавший за действиями родителей «Принцессы», однажды склонился к уху и сказал:
— Зондируют. Я усек по курсу. Мы все время идем вдоль реки.
А Герман поймал себя на мысли, что все это время рыскает взглядом по пространству над тучами и ищет, высматривает ярко-желтый шар, похожий на тыкву…
Потом ЯК-40 сделал разворот, снизился наконец до четырехсот метров, пробил облачность и пошел над землей. Внизу действительно оказалась река, стремительная, бурная, с белой накипью частых порогов, с отвесными скальными берегами, иногда каньонообразным руслом; в стороны от нее, во всю охватываемую глазом ширь четко просматривались горы, затянутые тайгой, распадки и долины. Часто попадались заснеженные гольцы, небольшой протяженности, конусные хребты самых разных форм, редкие горные озера совершенно круглые, будто выведенные по циркулю и все соединенные протоками с рекой Чаей. Глаз выхватывал каменные развалы, неширокие плато с угнетенной тундровой растительностью, мощнейшие береговые осыпи, языками спадающие к воде. Все это очень напоминало тот ландшафт, по которому целую неделю блуждал Шабанов. Но лишь напоминало, поскольку он сверху этих просторов практически не видел, а с земли все выглядит совершенно иначе. Он вылавливал взглядом жилье на берегах, вспоминая хутор с крестьянствующей семьей и горнолыжную базу, однако кроме трех охотничьих зимовий в кедровых стланниках близ гольцов ничего не обнаружил.
И тем более, городка в рукотворном парке с озером и лебедями…
В нижнем течении Чая стала тихой, спокойной, и его интерес пропал: в этих местах он точно никогда не был.
Самолет снова сел в Киренске на дозаправку, и на сей раз хакер покинул борт. Следом за ним вышли все остальные, а бортмеханик вынес на травку пластмассовую НАЗ с полетными обедами. Шабанов ожидал, что Главный Конструктор хоть сейчас подойдет, чтобы спросить о впечатлении, но он, увы, напротив, откололся от коллектива и в обществе охранника с автоматом сел есть отдельно. После обеда тот же механик достал брезентовую «мабуту», извлек оттуда авиационный форменный камуфляж и раздал по комплекту хакеру, Шабанову и Жукову. Три охранника, каждый сам по себе, вынесли из самолета ОМОНовский зимний пятнистый и тоже начали переодеваться. Четвертый остался в костюме, впрочем, как и представитель Главного Конструктора.
— Что это значит? — спросил кадет, с удовольствием освобождаясь от больничного. — Ты в курсе, или как? Тебе не кажется, что команда поделилась?
— Воспринимай мир таким, каков он есть, — проговорил Шабанов. — Поглядим…
Через двадцать минут после взлета, хакер знаком подозвал Шабанова, усадил рядом и подал наушники СПУ.
— Мы обнаружили пять аномальных точек по наличию металла, — сообщил он, расстелив карту на пульте. — Три из них идентифицированы. Здесь находится заброшенная буровая скважина с рассеянным по земле металлоломом… Вот здесь крупный металлический массив, вероятно, трактор, вездеход или автомобиль…
— На моей машине аварийный радиомаяк был в исправности, — перебил его Герман. — Неужели не идет сигнал?
Главный Конструктор будто бы не услышал, лишь сделал интеллигентную паузу и продолжил:
— Тут лежит на земле не совсем понятная стальная конструкция, что-то вроде высоковольтной опоры, и это хорошо отбивается визуально. Итак, остается две точки, где есть металл неизвестного происхождения, — он указал их на карте. — Сейчас будем проходить первую, неподалеку от Дранского хребта. Если хотите, можете понаблюдать из пилотской кабины.
Бортмеханик передал ему наушники и уступил место. ЯК-40 снизился до трехсот метров, сбавил скорость.
— Я все время на связи, — предупредил Главный Конструктор по СПУ.
Машина вышла на предельно минимальную скорость. Шабанов вглядывался в набегающую, изломанную линию затаеженных гор. Он отчетливо видел хребет, вернее, правобережную часть, отрезанную рекой от основного массива. Его географическое положение, высота, общий внешний рисунок — все походило на тот, носящий другое название и в утреннем тумане принятый Шабановым сначала за буддийский монастырь, потом за Великую Китайскую стену. Разница наблюдалась пока единственная: Дангралас имел столообразную вершину, этот же конусную, и объяснить такое несовпадение можно было лишь тем, что сейчас он смотрел с высоты, а тогда с земли.
— До цели две тысячи триста метров. — голос хакера почти не менялся, пройдя сквозь электронное решето: здесь и внутренняя связь была какой-то особой.
В сознании Шабанова осталась некая картинка, запечатленная за несколько секунд до катапультирования — пологий склон горы, чуть левее — глубокий распадок…
— Тысяча пятьсот, — известили наушники. Он видел момент соприкосновения МИГаря с землей: машина будто нырнула в предутреннюю темноту леса, значит, особенного развала деревьев может и не быть. Сломало две-три вершины, может, завалило пару и все, а баки сухие, пожар не случился…
— Пятьсот, — сказал хакер.
Земля набегала медленно, все ощущения были совершенно иными, чем в ситуации, когда находишься в маленькой, скоростной машине. Склон горы был похож, и распадок какой-то маячил впереди, но все это не вызывало уже испытанных эмоций и не произошло мгновенного узнавания места. Вроде бы, мелькнули внизу поваленные с корнем деревья среди молодого подлеска, даже что-то блеснуло на земле, отразив небесный, рассеянный облаками свет — все то и не то…
— Командир, можешь спикировать на цель? — спросил Шабанов.
Некоторое время в наушниках была тишина, хотя тангента была включенной.
— Может, командуйте, — разрешил Главный Конструктор, видимо переговорив с командиром.
— Могу, но в пределах возможного, — отозвался тот. — Я не истребитель…
— Давай в пределах.
Самолет сделал круг, достав облаков, вышел на исходную и покатился с пологой горки, будто мешок с сеном, ни шатко ни валко. Пилоты были опытными, однако машина не позволяла играть с собой, заскрипела, завибрировала на выходе из пике, предупреждая, что не позволит совершать над собой насилие.
— Видел обломки, — спокойно проговорил Шабанов. — На земле дюраль. Еще бы один заход…
