Олег Верещагин - Горны Империи

Отдал всего себя.

...Олег не спал. Он посмотрел на вошедшего Дениса (в комнате было чисто, значит - ходил... а Денис и не заметил, не услышал...) . Но Третьяков-младший сейчас не думал о своём угрюмом соседе. Он просто подошёл к окну. К закрытому. И встал около него.

Все умирают, вдруг подумал Денис. И замер окончательно, застыл, потрясенный этой мыслью.

Нет, нельзя сказать, что раньше он не знал об этом. Знал и даже думал. Но только сейчас, над раскрытой газетой, понимание это встало перед ним, усмехаясь, во весь свой рост и во всей беспощадности.

И Денис не знал, что с эти делать.

Наверное, ему мог бы помочь Славка. Славка мог бы рассказать, как однажды, сразу после того, как ему исполнилось десять лет, его как-то ночью вытащили из постели грубые руки, раздели догола, проволокли коридором в подвалы под лицеем и, сунув в ладонь мальчишки полевой нож, впихнули его в ярко освещённый прозрачный кубик. И - когда из угла вдруг с мерным урчанием-громом поднялась, словно вырастая на мощных лапах, тень - и это был огромный мут-стафф - а равнодушные - знакомые, равнодушные и от того ужасные лица взрослых за прозрачной стенкой вдруг отдалились и стали стёртыми - вот тогда Славка понял, что смертен. Что все смертны.

Мог бы Славка рассказать и другое. Как его - трясущегося от нерастраченной боевой лихорадки, хрипящего от ярости и дико озирающегося - подняли с туши заколотой зверюги. И взметнули на руках вверх - к...

...но была ещё и Клятва Огня. И Славка не рассказал бы ничего этого Денису, даже знай он о его метаниях.

Однако именно в тот момент Славка понял, что он - бессмертен.

А Денису предстояло осознать это самому.

И не сейчас.

Денис прижался лбом к оконному стеклу. Почти ненавидяще впился взглядом в огни посёлка за мокрыми деревьями. И сказал - процедил:

- Войте, собаки. Сегодня умер Волк!

Почувствовав чей-то взгляд, он обернулся. Олег, привстав на локте в кровати, смотрел удивлённо и даже чуть испуганно. Денис ответил ему равнодушным взглядом. Что он понимает, этот глупый мстительный мальчишка, мелочный в своей ненависти... Что он знает о звёздах, о городе Рейнджеров, о том, какой кажется Земля из далёких краёв Системы? О том, как отдают жизнь целиком - всю, до капельки - этому проклятому космосу, без которого не могут жить и который забирает эти жизни жадно и охотно... а иначе жить просто нельзя.

Чувствуя, как близко слёзы, Денис вышел из комнаты. Снова. И опять ушёл в коридор.

Дом спал. И это было хорошо. Уткнувшись лицом в руки, скрещенные на кухонном косяке, Денис поплакал, и стало чуть легче. Но в спальню он не вернулся, а прошёл в отцовский кабинет. Ему вдруг захотелось посмотреть, что там ещё пришло, а часть почты так и лежала на отцовском столе.

Странное желание оказалось вознаграждено тут же и самым неожиданным образом. Наверное, отец не стал будить Дениса, чтобы утром сделать сюрприз - кто же знал, что всё так сложится. Но так или иначе - около стола стояли две большие коробки, надписанные "Денису Третьякову". Мальчишка присел на корточки и вдруг понял, что это такое.

- Уже?! - выдохнул он. Ведь он только-только отослал свои письма! Ну никак не могли успеть дойти даже туда! Ребята, девчонки... догадались сами, сами!!! Пальцами разодрал упаковочную ленту и счастливо улыбнулся. Коробки были набиты брошюрами и катушками лент. Сверху в одно лежало толстое письмо - посмотрев на последнюю страничку, Денис увидел десятки подписей - и тут же - ещё одно, намного меньше, написанное отлично знакомым косым почерком Войко. Денис, продолжая улыбаться, погладил письмо кончиками пальцев, смущённо поморщился... и вздрогнул. Ему совершенно отчётливо показалось, что Войко стоит рядом и любопытно заглядывает в коробки: "Эй, это что?"

Денис даже оглянулся. Конечно, никого рядом не было. Но... но горечь, стиснувшая сердце, вдруг растаяла. А потом из письма словно сама собой выскользнула фотография.

Войко стоял возле памятника.

Денис долго смотрел, сидя на корточках, на прямоугольник фотки. Потом сказал:

- Значит - он успел. Ну вот и хорошо.

Вздохнул, осторожно положил фотку на письмо. Хотел было сгрести коробки и идти наверх, но вместо этого достал одну из лент. Прочитал на обложке:

ПРАЗДНИК ВОИНОВ / ПИОНЕРИЯ НА МАРШЕ

- и подошёл к проектору...

...Когда строй развернулся во весь экран, Денис замер, охваченный странной восторженной дрожью. Он не узнавал лиц в этой стене, хотя там, конечно, были их ребята - лица стали одинаковыми под синими беретами, и ветер рвал галстуки. Синхронно взлетели руки барабанщиков в переднем ряду, и золотыми жерлами невиданных пушек поднялись между их плеч фанфары, на которых метнулись имперские полотнища.

- Ххххх... - выдохнул Денис, сжимая подлокотники кресла.

- Ра-та-та-та-там! - грохнули барабаны в такт единому шагу мальчишеских ног.

- Та-таааа! - подхватили фанфары. И - звонкий голос какого-то мальчишки:

...Не сразу Денис понял, что рядом с креслом стоит Олег. А когда понял - посмотрел на него почти враждебно... и ничего не сказал. Странное было у Олега лицо. Чуточку жадное, чуточку печальное, чуточку завистливое... а в общем - такое, будто он увидел наяву что-то давно забытое, что считал сном. И тогда Денис молча отвернулся к экрану, с которого открыто и бесстрашно рвалось:

...Кончилась плёнка.

Стрекотал проектор.

Олег сел рядом, свесив между колен сцепленные руки, и Денис подвинулся. Мальчишка тихо, рвано дышал. Потом сказал тоскливо:

- Какие вы-и-и...

- Обычные, - грубо буркнул Денис. - Две руки, две ноги, голова без мозгов. А что?

- Помоги нам, - вдруг сказал Олег, поднимая голову. Схватил Дениса за запястья горячими сухими пальцами - как браслеты одел. - Помоги нам, имперец. Ты же можешь. Ты не такой, как мы. Спаси нас. Мы хотим жить, но не знаем - как...

Денису отчётливо вспомнился рассказ деда - один из жутких и правдивых рассказов. Как он - и было ему не намного больше лет, чем Денису - был с отрядом в разорённой деревушке беженцев. И умирающий старик, держа за руку мальчишку из другого мира, шептал: "Спаси... спаси нас, имперец..."