Ольга в ответ на мой вопрос поджала губы и покачала головой. Взгляд ее при этом был весьма говорящий – даже без слов ясно, что она удивлена моей способностью генерировать вокруг себя самые разнообразные события.
Эльвира между тем уже открыла глаза и показательно смотрела в свое отражение в стекле, откинувшись на спинку кресла и покачивая ногой. Эмоционального фона от царевны не ощущалось, но мне было понятно, что после того, как Ольга уйдет и неожиданное утро понедельника устаканится, меня ждет несколько вопросов о личности спасшей нас в междумирье незнакомки. А еще несколько ответов на предмет того, какие именно знания и способности приобрела Эльвира, убив в астрале Спящего.
Хорошо хоть, что все кончилось, и скоро у нас будет новый навигатор. Хотя… если у нас будет новый навигатор, это значит что? Правильно, это значит, что все только начинается – подвел я итог с помощью беспощадной логики.
А еще эта самая беспощадная к эмоциям логика, собирая крупицы произошедшего, вдруг собрала мне все предпосылки к следующему вопросу: недавняя фраза Ольги «никого не выпускать, и никого не впускать, кроме русского царя, если ему вдруг вздумается зайти в гости» была усиливающий эффект присказкой, или прямым указанием своим людям?
Глава 17
– Вопрос к Артуру Волкову, – произнес молодой и даже на вид уверенно-дерзкий журналист с высокими залысинами. Только что он оказался самым активным в сдержанной борьбе за микрофон и смог получить право первого вопроса.
«Прошу» – отняв руку от подбородка (сидел, положив голову на большие пальцы сцепленных рук), жестом показал я журналисту.
– Скажите пожалуйста, зачем вы стреляли в своего партнера по команде? – с энтузиазмом поинтересовался журналист.
«Дядь, ну зачем ты так?» – даже расстроился я, потому что он вот прямо сходу подставился. Наверное из-за того, что слишком напрягся в попытках получить право задать первый вопрос в суете, которая предваряла начало пресс-конференции.
Осмотрев ясным взглядом зал, в котором набилось не менее пятидесяти представителей прессы, я повернулся к Эльвире и закрыв ладонью рот, словно отгородившись от всей толпы, спросил громким шепотом:
– Ты его знаешь?
Эльвира отвечать не стала, только отрицательно покачала головой.
Слукавила, кстати. Наверняка она его знала, хотя бы в лицо – перед нами сейчас была довольно известная фигура в российской околоспортивной прессе. Я его тоже знал, может быть поэтому он и не представился – просто привыкнув ко всеобщему вниманию и признанию.
– Представьтесь, пожалуйста, – обернулся я к задавшему вопрос журналисту.
– Андрей Залманзон, канал «Клуб „Марафон“», ведущий программы «Спортивное обозрения».
– Скажите, господин Залманзон, а у вас на канале «Клуб „Марафон“», профессиональные журналисты есть?
– У нас профессиональный канал, господин Волков, – ничуть не смутился, и даже с некоторой долей превосходства кивнул Залманзон. – И все наши сотрудники профессионалы своего дела.
– Да? Ну, видимо показалось, – покивал я, внимательно глядя в глаза журналиста и понимая, что просто так его и себя не вывести. – Напомните, какой вопрос вы задавали?
– Скажите пожалуйста, зачем вы стреляли в своего соратника по команде?
– Когда? – с предельно удивленным видом спросил я.
– Вчера, во время второго раунда в локации «Сосновый Бор» вы стреляли в своего партнера по команде Валерия Медведева.
– Вы ошибаетесь, не было такого, – покачал я головой. – Думаю, можно задавать следующий вопрос, – перестал обращать я внимания на него, оглядывая зал.
Залманзон едва нахмурился, но смутить его было непросто. К тому же присутствующие журналисты задавать вопросы не полезли, в силу цеховой солидарности. Которая не столь серьезно солидарна, конечно же. Просто нас собравшиеся, из-за нашего небрежного отношения к прессе, недолюбливали еще больше чем Залманзона.
Тот между тем торопливо залез в одному видное ему меню дополненной реальности и весьма оперативно повесил перед нами в воздухе проекцию картинки вчерашнего матча. Изображение явно было смонтировано как надо – за несколько секунд все прекрасно увидели, как Валера, стремительным броском перебегающий от раскидистых корней сосны к валуну неподалеку получил пулю прямо в пятку (в замедленном воспроизведении зрителям все прекрасно было видно). После, сорвавшись с ритма бега, Валера сразу укрылся за деревом, пытаясь понять, что произошло.
– Ах вы про это? – пожал я плечами. – Раз дали картинку, покажите пожалуйста мой процент попаданий.
Без слов и возражений Залманзон вывел статистику команды, и быстро выделил нужные цифры. «98 %» – красовалось напротив моего имени по статистике двух матчей, что для выполняемой роли штурмовика было запредельным показателем.
– Объяснять? – развел я руки в стороны, но буквально через секунду продолжил: – Если бы я стрелял в своего партнера по команде, я бы в него попал. А это… несчастливая случайность.
– А это тоже несчастливая случайность? – удивленно поинтересовался Залманзон, вновь запустив воспроизведение. И на картинке поднявшийся на ноги Валера, вновь бросившийся вперед, снова получил от меня пулю в ступню на подъеме.
После чего упал, уходя с линии огня перекатом и на некоторое время укрылся, вновь пытаясь понять что произошло. И эта его заминка дала мне возможность обойти с фланга двух оставшихся в строю противников, и забрать обоих. Вернее, обеих – вчера нам противостояла команда Мариинской женской гимназии города Красноярск, в которой – как следует из названия, были одни девушки.
После этого моя статистика по сравнению с Валерой стала не такой печальной, и хотя бы взгляд на личные показатели не вызывал щемящее чувство дискомфорта.
– Да, это тоже несчастливая случайность, – кивнул между тем я. – Так иногда случается, даже снаряд дважды в воронку попадает. Два раза хотел исполнить нечто экстраординарное, и два раза не получилось. Вот такая печальная история.
– Но вы же… – в беспомощном недоумении даже развел руками Залманзон, наконец растеряв невозмутимость. – Вы же…
– У меня была определенная задумка, которую просто не получилось реализовать. Планы естественно раскрывать не буду, это секретная информация.
Говоря, на собеседника я даже не посмотрел, обводя взглядом остальных собравшихся на пресс-конференции. Залманзон, который дураком отнюдь не был, вновь привлекать к себе внимание не стал – почувствовал, что в этот раз точно получит от ворот поворот. Но судя по взгляду, признал за собой только первый проигранный раунд, запомнив и поставив галочку напротив меня в списке ситуативных врагов. И только после отступил назад, передав микрофон эффектной блондинке.
– Добрый день. Мария Караулова, газета Енисейские губернские ведомости, – представилась та. – Вопрос к капитану команды. Эльвира, скажите пожалуйста, как вы оцениваете уровень соперника?
Эльвира кивнула девушке-корреспонденту, показывая, что услышала и приняла вопрос, но практически сразу же обернулась и без слов, только жестом, передала право отвечать ответить мне.
– Наша команда оценивает уровень соперника как очень высокий, – произнес я, и всем видом показал, что считают это исчерпывающим пояснением.
Ответом Мария явно не удовлетворилась, хотя по примеру Залманзона сразу просить дополнительных комментариев не стала. Но подобный провокационный вопрос, на разные лады, был задан несколько раз. Что неудивительно – команду Мариинской гимназии мы не просто вынесли в одну калитку, а сделали это так, что у девушек в графе полезные действия стоял круглый ноль. В отличие от тех же семипалатинцев, которые в поединке с нами показали хоть что-то. Эльвира, кстати, в дальнейшем ходе пресс-конференции ни на один вопрос так и не ответила – сохраняя молчание, она всем видом показывала, что поняла и приняла услышанное, но раз за разом перепоручала ответ мне.
Между тем задумка коллективного разума журналистов, с каверзными вопросами по отношению к сопернику, была понятна. Пренебрежение нашей команды к представителям прессы уже явно читалось, даже для сомневающихся по итогам прошлой пресс-конференции. Но вот беда для них – из-за показанных нами результатов без передергивания фактов на нашей команде просто не оттоптаться. А если попытаться… К примеру, попробовать перевернуть сказанное и написать со своими домыслами о том, что моя фраза «мы оцениваем соперника очень хорошо» – это ерничанье и попытка завуалированного оскорбления, можно нарваться на гражданский иск и навсегда лишиться журналисткой лицензии. Свобода слова здесь, в этом мире, в отличие от моего немного отличалась и не позволяла любому труженику пера безнаказанно нести в массы абсолютно все, что взбредет в голову.
