ушах.
В итоге просто махнув на все рукой, я сказал себе, что самый очевидный вариант и есть самый верный, взял телефон и по памяти набрал номер Виктории.
Она сперва долго не отвечала, и я уже стал бояться, что она еще спит, но девушка все же взяла трубку.
— Слушаю.
Приятный голос… но уже уставший, хотя день только начался. Видимо, у нее тоже хватает своих забот, а я ей тут еще подкидывать собрался. Стыдно, товарищ Секирин, стыдно, но и бросить Алину на произвол судьбы я тоже не могу.
— Вика, привет.
— Сергей?! Боже, как я давно тебя не слышала! Как твои дела, дорогой?
Дорогой, надо же. И правда соскучилась, ведь этим словом она меня не называла даже тогда, когда мы были с ней в отношениях. В промороженной душе сразу как-то немного потеплело.
— Да нормально, вроде пока живой. — Сказано это было вполне буднично, так что если не знать о моих злоключениях последнего месяца, то можно подумать, что за этой фразой ничего и не стоит. — Извини, что беспокою, Вик, и прости, что сразу о делах, но у меня к тебе очень щекотливая просьба, ты выслушаешь?
— Конечно, Серёж, — она сразу посерьезнела, — я помогу, чем смогу.
— Э, нет, ты сперва выслушай, а потом уже скажешь, будешь помогать или нет.
— И о чем же это ты таком необычном хочешь меня попросить? — Я как наяву увидел ее вопросительно приподнимающиеся брови.
— Вика, нужно присмотреть за одной девушкой, которая попала в нехорошую ситуацию из-за меня. А я сейчас… как бы тебе сказать… сам в очень подвешенном состоянии. В общем, не могу обеспечить ее безопасность должным образом. Понимаю, звучит это весьма странно, но у меня нет особого выбора. И если ты откажешься, я все пойму, не обижусь.
Сперва в трубке царило долгое молчание, в течение которого я даже приблизительно не мог понять, в каком направлении движутся ее мысли, но потом Стрельцова переспросила похолодевшим на несколько градусов тоном:
— Девушке?
Мать честная! Это ревность, или я схожу с ума? Да нет, не может быть. Наверняка мне просто показалось, ведь никто же не станет устраивать сцены тому, с кем расстался уже давно, особенно если эта «никто» сама уже давно помолвлена. Кстати, нужно будет как-нибудь узнать ненавязчиво, что там со свадьбой. Оценил ли по достоинству Арслан мое маленькое импровизированное представление?
— Девушке-девушке, Вика. Ты все верно расслышала. Так что, возьмешься побыть некоторое время нянькой?
— Хорошо, когда ты ее мне привезешь? — Стрельцова согласилась настолько быстро, что я даже на несколько секунд замешкался с ответом.
— Э-э-м-м… да хоть сейчас. Ты только скажи куда.
— Вези ко мне на квартиру, я сегодня останусь дома, раз уж такое дело.
— Спасибо, Вик. Только ее привезу не я.
— Как? А кто тогда? — В голосе Виктории мне послышались нотки сожаления и растерянности, будто она уже настроилась на нашу встречу.
— Доверенный человек. — Коротко ответил я, не став углубляться ни в какие подробности.
— Хм… ну ладно, тогда жду.
— Пока. И еще раз спасибо, Вик, ты очень меня выручила.
— До свидания, Серёж.
И положила трубку.
Обиделась что ли? Непонятно… я-то и вблизи, читая женские эмоции, не всегда могу понять, что там у них в головах происходит, а уж так, по телефону, нечего даже и пытаться.
Развалившись на засаленном диване, я отправил двоих марионеток будить Алину. Если ее не заводить в комнату, а сразу повести с лестницы на выход, то она меня даже и не увидит из-за высоких подлокотников и поднятой спинки.
Мертвецы поднялись на второй этаж и вежливо постучали в дверь. Услышав какой-то сдавленный писк, который можно было интерпретировать как разрешение войти, они отперли все тяжелые шпингалеты, на которые запиралась комната, и через пару секунд уже стояли внутри перед похищенной девушкой.
— Алина, доброе утро, — роль парламентёра досталась Градусу, потому что он был ей незнаком и не должен, по идее, вызывать у брюнетки никаких негативных реакций, в отличие от надсмотрщиков. — Позвольте принести вам извинения за все доставленные неудобства. Надеюсь, вы с пониманием отнесетесь к своему вынужденному заключению. Я могу только заверить, что это было сделано исключительно для вашей безопасности.
— Ч… что? — До сих пор не вставшая с простенькой деревянной кровати, девушка сонно потирала глаза. Она явно была шокирована, услышав такой спич, и усиленно сейчас ломала голову, все ли она расслышала правильно. Судя по всему, за эти недели она передумала множество самых ужасных мыслей, предполагая, что ее схватили в лучшем случае, чтобы продать в рабство, в худшем, чтоб пустить на органы. И такое учтивое обращение совсем не укладывалось в общую картину положения, которую она нарисовала себе.
— Приносим извинения за все неудобства, — терпеливо повторил мертвец, не дождавшись реакции на свою реплику, — возьмите ваш телефон. Вы можете теперь звонитькуда и кому захотите. Сожалею, что не могли отдать его раньше.
— Э-э-эм… спасибо. А можно я просто пойду, а?
Хех. А она шустрая, ничего не скажешь! Несколько недель просидела непонятно где, непонятно с кем, и при первой же возможности пытается прощупать почву. Молодец, девочка.
— Алина, вы не совсем понимаете грозящей вам опасности. Если хотите, я мог бы напомнить о тех людях, что пытались напасть на вас с Сергеем месяц назад.
— Не надо, я помню. — Девушка нервным движением убрала челку с лица и поглубже зарылась в колючее шерстяное одеяло, которым была укрыта, будто оно могло как-то ее защитить.
— Это хорошо, что вы помните. — Кивнул Градус. — Сейчас обстановка заметно улучшилась, но она все еще остается далекой от идеальной. Позволите сопроводить вас в более комфортабельное убежище?
Каждую фразу и жест мне приходилось самолично вкладывать в марионетку, потому что он при жизни на подобный слог способен не был. Слишком грубый, слишком жесткий, слишком рациональный. Да и много всяких иных «слишком». Я вынужден был контролировать его «от» и «до», чтобы он не сорвался на привычный ему «базар» и ненароком не напугал и без того накрутившую себя за время длительной изоляции девушку.
