Предвкушая неспешную прогулку, я отправился на выход. Оставшаяся со мной троица марионеток послушно топала позади в небольшом отдалении, чтобы своим мельтешением не нарушать моей иллюзии одиночества. Но как только я вышел на крыльцо…
Я даже не особо понял, что произошло. Не успел я сделать и шага из дверей, как помоим ушам ударили раскатистые громыхания, а в грудь словно вонзилось несколько раскаленных штырей. Затем от этих эпицентров боли начало распространяться ледяное онемение, которое быстро охватило верхнюю часть моего туловища.
Опустив непонимающий взгляд вниз, еще до конца не осознавая, что вообще произошло, я с трепетом и ужасом увидел на своей одежде стремительно набухающие кровавые бутоны, а в следующее мгновение уже осознал себя лежащим на ступеньках, не в силах пошевелить даже рукой. Странно, я ведь даже не запомнил и не почувствовал падения, вот только что стоял, и вот уже гляжу в небо.
Попытавшись сделать вдох, я закашлялся и мне в рот плеснул целый фонтан крови. Все, кажись, отбегался… я хоть в медицине не спец, но и моих знаний достаточно, чтобы понять, что с такими ранами не живут. Даже если прямо сейчас я окажусь в реанимации, то вряд ли меня сумеют откачать. А из чего меня вообще приложили?
Из последних сил я повернул голову в сторону калитки и увидел троицу вооруженных мужчин в повседневно-милитаристическом прикиде. Двое из них держали наизготовку заметно потрёпанные Калаши, из стволов которых курился едва заметный в сумерках дымок, а третий расслабленно баюкал в руках какой-то карабин.
Вот оно как… нет, ну после двух очередей в грудь я уже точно не сыграю на скрипке. А жаль, я бы даже ради этого мог научиться.
Эх, а небо-то какое красивое. Как же грустно смотреть на него в последний раз.
Глава 19
— Ха, ну вот и хана котёнку!
— Точно! А разговоров-то было…
— Ну что, уходим?
— Не, погоди! Хлыща этого из тачки сюда приведи, он должен сперва отзвониться, сообщить, что дело сделано. А потом мы и его самого тут кончим.
— А, точно, — хлопнул себя по лбу мужик с карабином, — совсем забыл про этого мудилу. Я щас!
Мужчина выбежал за калитку, громко хлопнув дверью на пружине, а оставшиеся двое легкомысленно опустили стволы в землю, сведя прицел с моего распластанного тела.
— Чем займешься на дембеле? — Совершенно невозмутимо спросил один у другого, будто они не стояли над собственноручно расстрелянным человеком, а мирно беседовали за столиком в кафешке.
— Не знаю. Сперва стопудово бухать буду, как лось, а потом видно будет. Может, тир открою. Буду лошков стрелять учить, и бабло за это получать, ха-ха!
Они продолжили трепаться о своих планах на дальнейшую жизнь, от которых меня начала душить жгучая и черная обида. Мою-то жизнь они забрали, разве это справедливо?
Чем дальше я их слушал, тем сильнее вскипали во мне злоба и бешенство. Мирно пожить захотелось, ублюдки?! Черта с два вам это светит, потому что сейчас вы станете моими «батарейками»…
Собрав тревожно бурлящую во мне Силу, которая все еще поддерживала жизнь в моем теле, но запас которой неумолимо быстро таял, я сформировал из нее нечто напоминающее шарик с щупальцами. Усилием воли я запустил этот шевелящийся комок в землю, аккурат между двумя расслабившимися стрелками, и тот, коснувшись травы, развернулся небольшим дымным смерчем.
Разумеется, видно это было только мне, а наёмники просто вскинули автоматы, почувствовав внезапный приступ удушающего страха, и сейчас водили ими во все стороны, пытаясь найти его источник.
— Ёп… твой рот наоборот! Это что за хрень?!
— А я знаю?! Ты что-нибудь слышал?
— Нет, врод…
На середине фразы из дому вылетели на невероятной скорости затаившиеся там мертвецы. Они в доли секунды преодолели расстояние до калитки, стелясь над землей, как бегущие волки, совершенно неестественно изгибая свои тела, и в абсолютном молчании набросились на стрелков, совершив длинные звероподобные прыжки.
— А-а-а! Сука! Это чт… — не успел договорить один из наемников, как на его горле сомкнулась чужая пятерня, а автомат отлетел в сторону с порванным оружейным ремнем. Та же участь постигла и второго нападавшего, тот даже пикнуть не успел, как попал в стальные тиски хватки сразу двух покойников.
Два коротких удара без замаха, и бесчувственная парочка падает без движений в пожухлую сырую траву. Вырубленные стрелки уже не испытывают чувства страха, поэтому мои новые легионеры возвращаются к своему нормальному состоянию, мало чем отличающего их от людей. И тут же распахивается калитка, впуская еще двух действующих лиц.
— Э, вы херли разорались, придурк… твою мать! — Увидев над своими бессознательными товарищами каких-то посторонних мужиков, последний наемник упер приклад своего оружия себе в плечо и дернул затвор, приготовившись к стрельбе. Но вот только не успел он даже поднять ствола, как его смел на землю слаженный бросок сразу двух марионеток.
Четвертый же, мгновенно оценил ситуацию и понял, что тут явно не безопасно, так что просто задал стрекача, бросив всех своих сообщников. Один из марионеток бросился было следом, но догнать не успел. Физическая подготовка при жизни его явно подвела, и без подпитки чужим животным страхом он оставался все таким же увальнем.
А беглец, тем временем, запрыгнул в машину и дал по газам в противоположную сторону от той, где ждал меня автомобиль с оставшимися после «Бойни» мертвецами.
Какое-то время я колебался, размышляя, стоит ли отправить их в погоню. Я узнал этого четвертого, и мое сознание просто затопила всепоглощающая ненависть. Андреев, мразь поганая, ты снова объявился! Но здравый смысл одержал победу, что не совсем характерно для меня в последние недели. Я побоялся, что сорокакилометрового поводка может не хватить марионеткам, чтоб его догнать, или что я вовсе потеряю его в запутанной паутине московских дорог. А кроме того, мне наверняка понадобится транспортировка до больницы, так что машину лучше подогнать поближе, а не пускать в отчаянное преследование.
Сила утекала со скоростью воды из дырявого бурдюка, так что я забыл на некоторое время
