Убежища были оборудованы всем необходимым для обеспечения жизнедеятельности человека в течение целого месяца – вода, продукты питания, кислородные химические аккумуляторы, мощные фильтры, утилизатор отходов.
Когда такое убежище строили академику Муллу, он настоял, чтобы там не было никаких систем видеонаблюдения.
– Если, не дай бог, придется воспользоваться им, вам будет не до того, чтобы созерцать мою физиономию. Вполне достаточно обычной связи.
Администрация Центра, в лице его директора О’Ралли Круса, не соглашалась и настаивала на выполнение всего объема работ по убежищу. Академик Мулл упорствовал. Спор разрешил директор Службы государственной безопасности Сарб:
– Да пусть будет без видеонаблюдения. Может, у академика не стоит при мысли, что за ним могут подсматривать. Вот он и хлопочет об уединенном гнездышке. Тем более, я думаю, убежище по своему прямому предназначению не понадобится.
На этот раз Сарб ошибся.
…Звездолеты челов и фролов вышли из гиперпространства в пятидесяти—восьмидесяти километрах от поверхности Суримы. И в тот момент, когда вдрызг пьяный О’Валли Мулл стремительно опускался на платформе на десятиметровую глубину, более двухсот ядерных ракет с ядерными боеголовками еще более стремительно неслись вниз. До ядерного удара оставались считанные мгновения.
Изрядно приняв спиртного, академик сначала не понял, что случилось. Просто платформа, на которой он стоял и жадно глотал содержимое бутылки, неожиданно ушла из-под его ног, и он мешком свалился на нее.
– Ммм… надо меньше пить, – произнес он поистине интернациональную, межгалактическую фразу.
Свет в убежище мгновенно погас, но тотчас автоматика включила аварийное освещение.
Убежище, в которое спустился О’Валли Мулл, представляло собой стальной цилиндр, помещенный в специальную бетонированную шахту и подвешенный в ней на специальных могучих амортизаторах, Ударная волна лишь качнула этот многотонный стальной цилиндр. Амортизаторы раз-другой сжались-разжались, передавливая масло через многочисленные жиклеры и гася колебания. Через пару секунд они замерли, как будто ничего и не произошло. Все та же тишина… Нет, прямо над головой академика, заставив его вздрогнуть, взвыла сирена – специальные датчики, установленные рядом с домом, зафиксировали и передали установленному в этом же убежище компьютеру и прокатившуюся по ним ударную волну, и мощный всплеск светового и гамма-излучения. Зафиксировали они и поток других неизменных спутников ядерного взрыва – нейтронов, альфа-частиц – и прочую, прочую, прочую радиоактивную гадость. Сложив два и два, компьютер понял, что рядом произошел термоядерный взрыв, и принялся энергично действовать. Специальные заслонки перекрыли воздуховоды, включились химические кислородные аккумуляторы, завыла сирена.
О’Валли Мулл, закрыв уши руками и зажмурив глаза, сгорбившись, сидел на прежнем месте.
«Да, основательно я перебрал сегодня… Аж в ушах звенит. Все, хватит. Сегодня спать, а завтра в лабораторию. Пора ребят наказывать за то, что они превратили меня в осла, в безмозглую тягловую скотину, таскающую их к новым постам, званиям, наградам». Пошатываясь, научное светило осторожно встало сначала на карачки, а потом медленно поднялось. Глаза нащупали стойку пульта управления платформой с несколькими кнопками. Нетвердой рукой светило надавило на самую большую кнопку, приказывая платформе подняться наверх. Естественно, компьютер заблокировал эту безумную попытку подняться туда, где дули раскаленные ветры и бесшумно бушевали десятки тысяч рентген.
– Черт… не хватало еще тут застрять, – Мулл уже более осмысленно нажал на другую кнопку – включение связи с Центром.
Из ожившего динамика раздавались лишь какие-то невразумительные шорохи. И его смазливенькая секретарша, несколько минут назад пытавшаяся строгим тоном разговаривать со своим шефом, и пытавшийся связаться с ним директор Центра господин О’Ралли Крус были мертвы.
– Что за черт! – уже осмысленно пробормотал ученый. И тут он увидел пульсирующий красным тревожным светом экран телевизионной панели, закрепленной на стене убежища: «ВНИМАНИЕ! ОПАСНОСТЬ! НАНЕСЕН ЯДЕРНЫЙ УДАР!»
– На… нанесен… я… ядерный удар… – запинаясь, прочитал надпись академик.
И наконец реальность, расчищая себе путь продолжавшей орать сиреной, ворвалась в мозг крока.
Чисто автоматически он вдавил еще одну кнопку на пульте управления. Тотчас пульсирующие красные слова исчезли, словно провалились вниз, открывая Муллу то, что скрывалось за ними. Чудом уцелевшая одна из пяти камер внешнего обзора показывала Апокалипсис. Желтовато-синее небо Суримы превратилось в грязно-серое от клубившихся огромных туч пыли, зловеще подсвечиваемых снизу яркими сполохами пожаров. Некогда ухоженная местность, с многочисленными аккуратными зданиями, окруженными лужайками травы и клумбами цветов, между которыми росли красивые высокие деревья, превратилось в какое-то месиво из груд бетона и стали. Зеленые лужайки и разноцветные клумбы исчезли, сменившись черной, обугленной землей, из которой торчали, словно какие-то страшные свечи, горящие пни. И все это было густо сдобрено многочисленными пожарами.
– О, Всемогущий Картан, что это? – О’Валли Мулл впал в ступор от увиденного.
Из этого состояния его вывело какое-то движение на экране. Осмысленное движение. Ученый заставил себя сконцентрироваться и собраться. Из-за развалин дома, принадлежащего Крусу, вышли человек десять в каких-то серо-черных комбинезонах, почти сливающихся с окружающим пейзажем. Головы их были закрыты такого же цвета глухими шлемами. В руках они держали бластеры.
Трое из них отделились из группы и стали приближаться к его дому.
– Челы или фролы, – догадался Мулл.
Между тем трое людей с бластерами зашли в его дом. Трясущейся, вмиг вспотевшей рукой, он переключился на камеры внутреннего наблюдения. Вот они осматривают кухню, точнее то, что от нее осталось. Идут дальше по дому. Одна комната, другая. Заходят в спальню. Один из них останавливается около кровати со смятой постелью, подходит к разбитому телевизору, осторожно вытягивает из него бронзовую статуэтку, вертит в руках и бросает на кровать.
– О, Всемогущий Картан, помоги…
В чем должен был помочь Бог кроков, О’Валли Мулл не уточнял. То ли, чтобы эти страшные люди с глухими шлемами на головах ушли из его дома и его, находящегося десятью метрами ниже, не обнаружили. То ли вообще, чтобы эта страшная картина, которую он увидел на экране телевизора, исчезла и груды бетона и стали чудесным образом вновь сложились в здания. Черная, обугленная земля зазеленела и украсилась разноцветными пятнами цветов. А гигантские клубы пыли превратились в желто-синее небо.
