Нет, Максу требовалось отдать должное. Бывало, что кто-то заглядывал на территорию, только вход в убежище был предусмотрительно замаскирован, и требовалось приложить усилия, чтобы его найти. Но случайные добытчики себя не утруждали. Бегло оглядывались, решали: поживиться здесь нечем, после чего валили прочь.
Предпринимались и другие меры предосторожности. Свечи жгли лишь в небольших «жилых» помещениях, не имевших окон, огонь разводили редко, помня, что дым может быть заметен издалека, возвращаясь с поисков, старательно петляли, проверяли, нет ли какого хвоста. Тут ведь опасны не только банды. Обычные люди тоже с готовностью постараются завладеть чужим имуществом, воспользуются силой. Так устроен мир: каждый сам за себя, и нет никого на небе, кто был бы за всех.
Снег выступал невольным предателем. Попробуй замети следы! Те самые, по которым можно пройти, найти, куда шел человек. Раньше об этом не думалось, но сейчас Макс оценил новую неприятность, только никак не мог придумать, каким образом от нее избавиться. Крылья не выросли, а во всех прочих случаях отпечатки на снегу остаются. Похоже, надо с первым же надежным льдом срочно делать ноги из города. А до этого – хоть сиди в убежище и совсем не высовывайся. Запасы позволят…
Обратный путь Максим проделывал даже не с удвоенной – наверное, с удесятеренной осторожностью, хотя и до того старался при возврате притвориться невидимкой. Долго кружил по улицам с редкими напуганными прохожими, оглядывался, поджидал моменты, да еще радовался, что снег идет без перерыва. Для полноты счастья сюда бы добавить метель, чтобы заметало быстрее. В старых фильмах герои иногда уходят от погони, перепрыгивая с крыши на крышу, только дома там стоят близко, не то, что нынешние.
Добрался. Еще постоял, посмотрел, как поземка пытается выровнять белое поле, лишить его провалов и бугорков.
Сюрпризы не кончились. Напротив, они только начинались и почему-то все были исключительно неприятного свойства. Еще утром Ора жаловалась на недомогание, даже не смогла выйти на ежедневные поиски, хотя обычно никогда не упускала возможности погулять да покопаться в брошенных домах. Но навалился кашель, поднялась температура, и никакая сила духа не могла преодолеть внезапную хворь. Впрочем, порою простывал то один из компании, то второй. Как ни укрывайся натасканным сюда тряпьем, холода сказываются. Как и отсутствие врачей. Лекарства кое-какие есть, вопрос, те ли?
Это ладно. Уходя, Максим думал, будто все образуется. Ну, помается девушка немного, а потом все пройдет само собой, как уже проходило не раз и не два. Не сегодня, одного дня, по опыту, маловато, так завтра или послезавтра. Увы!
– Температура – сорок и три, – сообщила Джан, игравшая сегодня роль сиделки. – Я уже жаропонижающее давала. Ничего не помогает.
И сама закашлялась. Нехорошо, с мокротой.
– И Борис, кажется, заболел.
Но это Макс видел и сам. Борису повезло. В том смысле, что вернулся до снегопада, едва почувствовал себя плохо. Пока здоровыми оставались лишь Макс да отсутствующий где-то Денис. И как всех угораздило заболеть одновременно? Или заболел кто-то один, а дальше успел заразить остальных? Довольно логично. Если какой-нибудь грипп, достаточно подхватить вирус. Все собираются в одном помещении, едят вместе, с гигиеной дела плохи по понятным причинам. Самые лучшие условия для эпидемий.
Плохо. Очень плохо…
Выносили Джан вдвоем. Илья был еще плох, про Ору говорить нечего. Девушка мало того, что заболела первой, она все еще продолжала барахтаться между жизнью и смертью.
Вот уж никто не представлял, будто простуда может повлечь такие последствия! Раньше-то как? Заболел, пошел к врачам, проглотил антибиотики, пара неприятных дней, еще несколько – вполне нормальных, и здоров.
Четыре дня. Кто бы мог подумать? В первый Джан лишь кашляла, ночью поднялась температура, утром уже металась в полубреду… А тут еще слегли и Илья, и Борис. И Макс в одиночестве исполнял роль сиделки. Даже не выходил никуда. Но последнее к лучшему. Снег то падал, то переставал и лишь таять явно не собирался. Куда вылезать, когда четыре человека то просят пить, то стонут, то пытаются вылезти из-под груды одеял, а в помещении, между прочим, едва не минусовая температура? Печку часто топить не станешь, кто-нибудь заявится на дым, да и нет тут столько дров, едва хватает на подогрев воды да варку некоего подобия бульона. Из тушенки, понятно. Свежего мяса не было с самой Катастрофы и размораживания холодильников.
Врач из Макса определенно не получился. Если во многих областях парнишка имел некий набор почерпнутых из книг знаний, то в медицине он не разбирался совсем. Не интересовала она его раньше. Сам болел редко, да и поликлиника имелась под боком. Зачем же забивать память еще и труднопроизносимыми названиями лекарств? Даже в очередном рейде компания брала лишь что-нибудь широко известное и не слишком навороченное. Теперь же сиди и читай всякие пояснительные листочки, когда, как и от чего принимать таблетки. Да гадай, подходят симптомы к случаю или нет?
Лечение напоминало эксперимент. Вдруг поможет не одно, так другое? Максим был не глуп и прекрасно понимал, что главная гарантия выздоровления – молодые организмы. В конце концов, простуда ли, грипп, не так уж и страшно. Главное, чтобы миновал некий кризис, а дальше процесс пойдет вспять. Среди многочисленных знакомых Макса еще никто и никогда не умирал от болезни. Молодых знакомых, с людьми пожилыми случалось что угодно. Но и то главным образом сердце, всякие инфаркты и инсульты, несколько раз – рак, и, кажется, все. Даже двухстороннее воспаление легких, с точки зрения парня, опасности для жизни не несло.
Джан умерла где-то ночью. Точно сказать Макс не мог. Он полностью вымотался за эти бесконечные дни. В темноте проверял, укрывал и поил больных, а потом отрубился прямо сидя и, лишь когда тело затекло, а от холода начало трясти, с трудом перебрался под одеяло. Вроде спал недолго, снаружи даже не думало рассветать, но когда заставил себя подняться да посмотреть остальных, вдруг обнаружил, что Джан уже не дышит.
Осознал случившееся он далеко не сразу. За последние месяцы Максим видел смерть во всех ее неприятных обличиях. Трупы сгоревшие, разорванные, разможженные, павшие от огнестрельного оружия или, как родители, от ножевых ран, умершие непонятно от чего, может, от загадочной лучевой болезни… К тому же тела были уже разложившиеся, даже смотреть жутковато, пока не привык. Только никто еще не умирал просто так. Недавно лишь жил, благодарно пил подносимую твоими руками воду из чашки и вдруг через какие-то часы лежит и не дышит.
Макс успел перепробовать все – от разговора, перестань глупить, отзовись, до попыток сделать искусственное дыхание и массаж сердца. Но воскрешение мертвых удавалось разве что Господу Богу, да и то, когда он по какой-либо причине нисходил до этого. Богом Максим не являлся. Он был обычным мальчишкой из обеспеченной семьи. Ладно, не совсем обычным за счет некоторой начитанности и интереса не только к минутным удовольствиям, фильмам и разным сплетням, но и ко многому, вроде не имеющему прямого отношения к повседневной жизни.
